Фабрика святых. Шестая тетрадь

Он спал с ней с июля

Он спал с ней с июля,
а в августе повело,
и к январю он и вовсе, считай, пропал.
Днем без нее от озноба его трясло,
переплавлялся адреналин в напалм.
Движение пахнущих хмелем и медом уст,
И узел волос над шеей сводил с ума,
и стекол разбитых, и снега печальный хруст —
сто лет воцарялась в его голове зима,
проблем выше крыши,
везде сумасшедший дом,
сплошной неуют, не заточенные ножи,
еще и война...
Он об этом думал с трудом.
Вот только бесила короткая эта жизнь...
Кому-то казалось, что можно веревки вить,
а он был как будто натянутая струна.
И стыло прощание в странной его любви.
Как будто он знал, что последней была она.

Шаги на снегу

Минус двенадцать,
полночь в моих стихах.
Не говори о прошлых грехах со мной.
Выпито море.
Больная душа тиха —
Бьется о берег шлюпкою ледяной.
 
Что между нами?
Годы, моря, леса.
Что впереди?
Не поверишь, нет сил смотреть.
Спи, моя радость, я чай приготовлю сам.
Кое-что нужно из памяти мне стереть.
Что-то по дому сделать — иначе как
здесь зимовать?
За стёклами стынет снег.
Тонко звенит в больной голове строка.
Сеточка трещин бежит по сырой стене.
 
А на снегу рисует шаги Дебюсси.
Что ностальгия мне? Я давно — налегке.
Знаешь, вчера постеснялся тебя спросить:
Плакала ты во сне — на каком языке?
Мир полоумный не стоит твоей слезы.
Эта война — будто Каинова печать.
Полно, да знаю я этот чужой язык!
Просто по-русски
мне легче с тобой молчать...

* Шаги на снегу — фортепианная пьеса Дебюсси

Амнезия

Полынью пахнет и ванилью...
Гадая на зеленом чае,
Ты кротко складываешь крылья,
И наливаешься печалью.
Не думай, что там было в прошлом.
Не спрашивай, что будет позже.
Мир состоит из хлебных крошек —
Мы чем-то все на птиц похожи...
 
Куда меня забросит завтра
войны библейский черный ветер?
Уронишь на пол томик Сартра —
И мы опять одни на свете,
Как неофиты-богомольцы,
Как безымянные скитальцы,
Во тьме поблескивают кольца,
Тихонько вздрагивают пальцы.
 
И бьется сердце под ладонью,
Как насмерть раненый звереныш,
И режет тишину спросонья
Рассохшийся немецкий Rönisch…
И мы — как воры после кражи.
Ответы стынут комом в горле.
Что было до войны — не важно.
Во мне как будто память стёрли.
 

*Rönisch — немецкая фирма музыкальных инструментов, выпускавшая пианино и рояли до Второй мировой войны

Босиком

Босиком из полутемной спальни
проскользнешь в табачный неуют —
между молотом и наковальней
сердце мысли бешеные бьют.
 
Прячутся в углах чужие вещи,
яблоками пахнет и зимой.
Сон вчерашний, медленный и вещий,
говорит — я не вернусь домой...
 
Плюшевая грустная игрушка
смотрит исподлобья мне в лицо,
и в часах заходится кукушка,
рвётся её голос с хрипотцой.
 
Ветви в окнах мечутся нагие,
брагой бродит в памяти война,
Тонкой неизбывной ностальгии
накатила чёрная волна.
 
Притворяюсь внутренним монголом.
Отвернись, не надо, не смотри,
как тоска, похожая на голод
гложет мою душу изнутри,
а в груди и холодно и колко,
где так ноет, спрятавшись на дне,
бритвой острой, ледяным осколком —
ненависть, застывшая во мне.
  
декабрь, 2014, Крым

* притвориться внутренним монголом — внешне сохранять буддийскую невозмутимость, делать вид что всё "до лампочки"

Дождь. Клубника. Апокалипсис

Грешки, романы и театры...
Я не хочу смотреть назад.
Войной разорванные кадры —
уже рябит от них в глазах.
 
О, хаос мыслей воспалённых —
Мне надоел безумный трэш!
Я как ребенок, удивлённо
Смотрю, как ты клубнику ешь,
Тебе уже совсем не страшно.
На карте тают города...
И умирает мир вчерашний,
И в окнах плещется вода.
 

Лёгкое сумасшествие

… Часы показывают восемь,
Покорная ложится мгла
на тени корабельных сосен.
И кажется, слепая осень
Не умерла.
 
Конфорка. Чайник пресловутый
Опять, наверное, сгорит.
Жизнь расчленяет на минуты
аляповатый, шизанутый
Рене Магритт.
 
Над безутешным половодьем
Войной мосты разведены.
Зима — классическая сводня.
А ты красивая сегодня.
Как до войны...
 

Браслеты

Алкаш допивает
вино в бутылке.
Фанаты славят
своих кумиров,
Смертникам в хаки
бреют затылки.
Пророк созерцает
кончину мира.
 
Рисуют египетский взгляд матроны,
их кожа белей соломоновых лилий.
Солдат пересчитывает
патроны.
Все кладбища мира
дожди залили.
 
Во влажных от ветра
зрачках оленьих
увековечен
наш быт вчерашний.
А я головой
на твоих коленях
лежу.
Мне давно ничего не страшно.
 
Земля состоит
из воды и тлена.
Я напрочь забыл,
что такое счастье.
Лишь тонко звенят
в ледяной Вселенной
браслеты
на хрупких твоих запястьях.