На заре. Свежо и рано…

На заре. Свежо и рано.
Там вдали передо мною
Два столетние каштана,
Обожженные грозою.
Уж кудрявою листвою
На одном покрылась рана…
А другой в порыве муки
Искалеченные руки
Поднял с вечною угрозой –
Побежденный, но могучий,
В край, откуда идут грозы,
Где в горах родятся тучи.
И, чернея средь лазури,
Божьим громом опаленный,
Шлет свой вызов непреклонный
Новым грозам, новой буре.

Над чернеющими пнями
Свежесрубленного леса
Шепчут тонкие побеги
Зеленеющих берез.
А в лесу темно, как в храме,
Елей темная завеса,
Пахнет хвоей под ногами,
И, как гроздья, среди леса
  Всюду пятна птичьих звезд.
  И от карканья ворон
  Гул стоит со всех сторон,
  Как торжественный, спокойный
  Колокольный мерный звон –
  Гулкий, стройный
  и унылый…

А над срубленными пнями,
Как над братскою могилой,
Тихо двигая ветвями,
Им березы шелестят…
«Мир уставшим… Мир усопшим», –
Вместе с дальним гулом сосен,
Наклоняясь, говорят…
  И им вторит издалёка,
  Нарушая цепь их дум,
  Рокот вольного потока –
  Вечной Жизни бодрый шум.
  Думой новою объятый,
  Я стою… И мне слышны
  Словно дальние раскаты
  Человеческой волны…

<23 июля 1902

Неаполь>