«Долго в ясную ночь я по саду бродил…»

Долго в ясную ночь я по саду бродил,
Бледный месяц в лазури кусты серебрил
   И качался на зыби реки;
А вдали, где заря, догорая, легла,
Чуть виднелись убогие избы села
   И мерцали, дрожа, огоньки.

Этот сад, с перекрестною сетью аллей,
Эту реку, село и безбрежье полей –
   Всё вокруг я с младенчества знал.
Здесь, на шатких качелях, в прохладной тени,
В невозвратные дни, в незабвенные дни,
   Детский смех мой беспечно звучал.

Здесь прочитана первая книга была,
Здесь впервые стыдливо любовь расцвела
   В пробудившемся сердце моем.
Этим звездам я милое имя твердил
И на этом стволе в старину начертил
   Милый вензель дрожавшим ножом.

Помню, как я в столице, за школьной стеной,
Ждал весны с замиравшей от неги душой,
   Чтоб родимую глушь повидать,
Ранним утром с ружьем по полям побродить,
В ясный вечер веслом гладь реки бороздить,
   Душный полдень – в лесу переждать…

Я природу тогда, как невесту, любил,
Я с природой тогда, как с сестрой, говорил,
   И скорбел за нее я душой
С каждым желтым листом, облетавшим с ветвей
С каждым легким морозом осенних ночей,
   С каждой с неба упавшей звездой…

А теперь?.. Отчего эта ночь мне страшна?..
Что в разбитой душе подымает она
   Из-под пепла остывшей любви,
Из-под блеклых цветов ожиданий и грез?..
Я не ждал, не хотел этих хлынувших слез,
   Сладких грез, говорящих: «Живи!»

Я страданьем купил мой холодный покой.
Что же этою ночью вдруг сталось со мной?
   Оживает, трепещет душа;
Снова детски хочу я любить и страдать,
И не в силах я снова в груди удержать
   Детских слов: «Ах, как жизнь хороша!»

Я давно уж привык никого не любить,
Ничего не желать, ни о чем не просить, –
   И моей безнадежной тоской
И пытливой работою мысли моей
Я мечтал оградить от тревог и страстей
   Мою душу, как крепкой броней!

И в раздумье стою я, – и сам не пойму,
Верить чуткой душе или верить уму?
   И со страхом я слышу, что вновь
В это сердце, больное от скорби и ран,
[В это мертвое сердце свой сладкий обман
   Заронили мечты и любовь!..]

Весна 1883