Товарищу Нетте пароходу и человеку

Я недаром вздрогнул.
          Не загробный вздор.
В порт,
    горящий,
        как расплавленное лето,
разворачивался
       и входил
           товарищ «Теодор
Нетте».
Это – он.
    Я узнаю́ его.
В блюдечках-очках спасательных кругов.
– Здравствуй, Нетте!
          Как я рад, что ты живой
дымной жизнью труб,
          канатов
             и крюков.
Подойди сюда!
       Тебе не мелко?
От Батума,
     чай, котлами покипел…
Помнишь, Нетте, –
         в бытность человеком
ты пивал чаи
       со мною в дип-купе?
Медлил ты.
      Захрапывали сони.
Глаз
  кося
     в печати сургуча,
напролет
     болтал о Ромке Якобсоне
и смешно потел,
        стихи уча.
Засыпал к утру.
       Курок
          аж палец свел…
Суньтеся –
      кому охота!
Думал ли,
     что через год всего
встречусь я
     с тобою –
          с пароходом.
За кормой лунища.
         Ну и здо̀рово!
Залегла,
    просторы на̀-двое порвав.
Будто на̀век
      за собой
          из битвы коридоровой
тянешь след героя,
         светел и кровав.
В коммунизм из книжки
           верят средне.
«Мало ли,
     что можно
          в книжке намолоть!»
А такое –
     оживит внезапно «бредни»
и покажет
     коммунизма
          естество и плоть.
Мы живем,
      зажатые
          железной клятвой.
За нее –
     на крест,
         и пулею чешите:
это –
    чтобы в мире
          без Россий,
                 без Латвий,
жить единым
      человечьим общежитьем.
В наших жилах –
         кровь, а не водица.
Мы идем
     сквозь револьверный лай,
чтобы,
   умирая,
       воплотиться
в пароходы,
        в строчки
          и в другие долгие дела.

Мне бы жить и жить,
            сквозь годы мчась.
Но в конце хочу –
         других желаний нету –
встретить я хочу
        мой смертный час
так,
  как встретил смерть
           товарищ Нетте.

15 июля, Ялта

[1926]