Подлиза

Этот сорт народа –
         тих
и бесформен,
      словно студень, –
очень многие
      из них
в наши
   дни
     выходят в люди.
Худ умом
       и телом чахл
Петр Иванович Болдашкин.
В возмутительных прыщах
зря
  краснеет
        на плечах
не башка –
        а набалдашник.
Этот
     фрукт
     теперь согрет
солнцем
      нежного начальства.
Где причина?
      В чем секрет?
Я
   задумываюсь часто.
Жизнь
   его
     идет на лад;
на него
   не брошу тень я.
Клад его –
     его талант:
нежный
   способ
      обхожденья.
Лижет ногу,
        лижет руку,
лижет в пояс,
      лижет ниже, –
как кутенок
     лижет
        суку,
как котенок
     кошку лижет.
А язык?!
      На метров тридцать
догонять
      начальство
            вылез –
мыльный весь,
      аж может
           бриться,
даже
  кисточкой не мылясь.
Все похвалит,
      впавши
            в раж,
что
  фантазия позволит –
ваш катар,
     и чин,
           и стаж,
вашу доблесть
      и мозоли.
И ему
      пошли
        чины,
на него
   в быту
      равненье.
Где-то
   будто
         вручены
чуть ли не –
      бразды правленья.
Раз
  уже
   в руках вожжа,
всех
  сведя
     к подлизным взглядам,
расслюнявит:
      «Уважать,
уважать
   начальство
           надо…»
Мы
  глядим,
     уныло ахая,
как растет
     от ихней братии
архи-разиерархия
в издевательстве
        над демократией.
Вея шваброй
         верхом,
         низом,
сместь бы
     всех,
         кто поддались,
всех,
     радеющих подлизам,
всех
  радетельских
        подлиз.

[1928]