Парижская коммуна

Храните
      память
         бережней.
Слушай
   истории топот.
Учитывай
    в днях теперешних
прошедших
       восстаний
            опыт.
Через два
    коротких месяца,
почуяв –
    – Коммуна свалится! –
волком,
   который бесится, –
бросились
    на Коммуну
            версальцы.
Пощады
   восставшим рабочим –
             нет.
Падают
   сраженными.
Их тридцать тысяч –
         пулей
            к стене
пришито
      с детьми и женами.
Напрасно
    буржуева ставленника
молить,
   протянув ладони:
тридцать тысяч
         кандальников
звенит
   по каторгам Каледонии.
Пускай
   аппетит у пушек
              велик –
насытились
       до отвала.
А сорок тысяч
      в плевках
          повели
томить
   в тюремных подвалах.
Погибла Коммуна.
       Легла,
          не сумев,
одной
      громадой
         бушуя,
полков дисциплиной
         выкрепить гнев –
разбить
   дворян и буржуев.
И вот
     выползает
          дворянство – лиса,
пошло,
   осмотревшись,
         праздновать.
И сам
     Галифе
         припустился плясать
на клочьях
    знамени красного.
На нас
   эксплуататоры
         смотрят дрожа,
и многим бы
        очень хотелось,
чтоб мы,
      кулак диктатуры разжав,
расплылись –
      в мягкотелость.
Но мы
   себя
    провести не дадим.
Верны
   большевистскому знамени,
мы
 помним
       версальских
          выстрелов дым
и кровью
        залитые камни.
Густятся
       военные тучи,
кружат
   Чемберлены-во́роны,
но зрячих
    история учит –
шаги
    у нее
    повторны.
Будет
     война
       кануном –
за войнами
    явится близкая,
вторая
   Парижская коммуна –
и лондонская,
      и римская,
          и берлинская.

[1928]