Notre-dame
Другие здания
лежат,
как грязная кора,
в воспоминании
о Notre-Dame’e[20].
Прошедшего
возвышенный корабль,
о время зацепившийся
и севший на мель.
Рсскрыли дверь –
тоски тяжелей;
желе
из железа –
нелепее.
Прошли
сквозь монаший
служилый елей
в соборное великолепие.
Читал
письмена,
украшавшие храм,
про боговы блага
на небе.
Спускался в партер,
подымался к хорам,
смотрел удобства
и мебель.
Я вышел –
со мной
переводчица-дура,
щебечет
бантиком-ротиком:
«Ну, как вам
нравится архитектура?
Какая небесная готика!»
Я взвесил все
и обдумал, –
ну вот:
он лучше Блаженного Васьки.
Конечно,
под клуб не пойдет –
темноват, –
об этом не думали
классики.
Не стиль…
Я в этих делах не мастак.
Не дался
старью на съедение.
Но то хорошо,
что уже места
готовы тебе
для сидения.
Его
ни к чему
перестраивать заново –
приладим
с грехом пополам,
а в наших –
ни стульев нет,
ни орга̀нов.
Копнёшь –
одни купола.
И лучше б оркестр,
да игра дорога –
сначала
не будет финансов, –
а то ли дело
когда орга́н –
играй
хоть пять сеансов.
Ясно –
репертуар иной –
фокстроты,
а не сопенье.
Нельзя же
французскому госкино
духовные песнопения.
А для рекламы –
не храм,
а краса –
старайся
во все тяжкие.
Электрорекламе –
лучший фасад:
меж башен
пустить перетяжки,
да буквами разными:
«Signe de Zoro»[21],
чтоб буквы бежали,
как мышь.
Такая реклама
так заорет,
что видно
во весь Boulmiche[22].
А если
и лампочки
вставить в глаза
химерам
в углах собора,
тогда –
никто не уйдет назад:
подряд –
битковые сборы!
Да, надо
быть
бережливым тут,
ядром
чего
не попортив.
В особенности,
если пойдут
громить
префектуру
напротив.
[1925]