Не юбилейте!

Мне б хотелось
       про Октябрь сказать,
               не в колокол названивая,
не словами,
      украшающими
            тепленький уют, –
дать бы
    революции
         такие же названия,
как любимым
       в первый день дают!
Но разве
     уместно
         слово такое?
Но разве
    настали
        дни для покоя?
Кто галоши приобрел,
          кто зонтик;
радуется обыватель:
         «Небо голубо̀…»
Нет,
  в такую ерунду
         не расказёньте
боевую
    революцию – любовь.

В сотне улиц
      сегодня
          на вас,
             на меня
упадут огнем знамена̀.
Будут глотки греметь,
          за кордоны катя
огневые слова про Октябрь.

Белой гвардии
       для меня
           белей
имя мертвое: юбилей.
Юбилей – это пепел,
          песок и дым;
юбилей –
     это радость седым;
юбилей –
     это край
         кладбищенских ям;
это речи
    и фимиам;
остановка предсмертная,
           вздохи,
              елей –
вот что лезет
      из букв
         «ю-б-и-л-е-й».
А для нас
     юбилей –
          ремонт в пути,
постоял –
      и дальше гуди.
Остановка для вас,
         для вас
            юбилей –
а для нас
     подсчет рублей.
Сбереженный рубль –
             сбереженный заряд,
поражающий вражеский ряд.
Остановка для вас,
         для вас
            юбилей –
а для нас –
      это сплавы лей.
Разобьет
    врага
       электрический ход
лучше пушек
      и лучше пехот.
Юбилей!
А для нас –
      подсчет работ,
перемеренный литрами пот.
Знаем:
   в графиках
        довоенных норм
коммунизма одежда и корм.
Не горюй, товарищ,
         что бой измельчал:
– Глаз на мелочь! –
          приказ Ильича.
Надо
   в каждой пылинке
           будить уметь
большевистского пафоса медь.

Зорче глаз крестьянина и рабочего,
и минуту
     не будь рассеянней!
Будет:
   под ногами
        заколеблется почва
почище японских землетрясений.
Молчит
    перед боем,
         топки глуша,
Англия бастующих шахт.
Пусть
   китайский язык
          мудрен и велик. –
знает каждый и так,
         что Кантон
тот же бой ведет,
        что в Октябрь вели
наш
  рязанский
       Иван да Антон.
И в сердце Союза
        война.
           И даже
киты батарей
       и полки́.
Воры
   с дураками
        засели в блинда̀жи
растрат
    и волокит.
И каждая вывеска:
         – рабкооп –
коммунизма тяжелый окоп.
Война в отчетах,
        в газетных листах –
рассчитывай,
      режь и крои́.
Не наша ли кровь
        продолжает хлестать
из красных чернил РКИ?!
И как ни тушили огонь –
           нас трое!
Мы
  трое
     охапки в огонь кидаем:
растет революция
        в огнях Волховстроя,
в молчании Лондона,
          в пулях Китая.
Нам
  девятый Октябрь –
           не покой,
               не причал.
Сквозь десятки таких девяти
мозг живой,
      живая мысль Ильича,
нас
  к последней победе веди!

[1926]