Кому и на кой ляд целовальный обряд

Верующий крестьянин
             или неверующий,
                 надо или не надо,
но всегда
    норовит
         выполнять обряды.

В церковь упираются
         или в красный угол,
крестятся,
    пялят глаза, –
а потом
    норовят облизать друг друга,
или лапу поповскую,
         или образа.
Шел
       через деревню
         прыщастый калека.
Калеке б этому –
         нужен лекарь.
А калека фыркает:
         «Поможет бог».
Остановился у образа –
                 и в образ чмок.

Присосался к иконе
         долго и сильно.
И пока
    выпячивал губищи грязные,
с губищ
    на образ
         вползла бациллина –
заразная,
посидела малость
и заразмножалась.
А через минуту,
               гуляя
         ради
первопрестольного праздника,
Вавила Грязнушкин,
         стоеросовый дядя,
остановился
         и закрестился у иконы грязненькой.
Покончив с аллилуями,
будто вошь,
в икону
    Вавила
         вцепился поцелуями,
да так сильно,
            что за фалды не оторвешь.

Минут пять
        бациллы
переползали
         с иконы
         на губу Вавилы.
Помолился
       и понес бациллы Грязнушкин.
Радостный идет,
                аж сияют веснушки!
Идет.
         Из-за хаты
              перед Вавилою
встала Маша –
               Вавилина милая.
Ради праздника,
         не на шутку
впился Вавила
             губами
            в Машутку.
Должно быть, с дюжину,
                 бацилла за бациллой,
переползали в уста милой.
Вавила
    сияет,
         аж глазу больно,
вскорости свадьбу рисует разум.
Навстречу – кум.
         «Облобызаемся
                     по случаю престольного!»
Облобызались,
             и куму
         передал
            заразу.
Пришел домой,
              семью скликал
и всех перелобызал –
             от мала до велика;
до того разлобызался в этом году,
что даже
    пса
           Полкана
         лобызнул на ходу.
В общей сложности,
         ни много ни мало –
слушайте,
    на́ слово веря, –
человек полтораста налобызал он
и
   одного зверя.
А те
       заразу
    в свою очередь
передали –
         кто – мамаше,
            кто – сыну,
            кто – дочери.
Через день
    ночью
         проснулся Вавила,
будто
         губу ему
           колесом придавило.
Глянул в зеркало.
         Крестная сила!
От уха до уха
          губу перекосило.

А уже
          и мамаша
              зеркало ищет.
«Что это, – говорит, –
                 как гора,
                     губища?»
Один за другим выползает родич.
У родичей
    губы
         галоши вроде.
Вид у родичей –
не родичи,
    а уродичи.
Полкан –
    и тот
         рыча
перекатывается
              и рвет губу сплеча.
Лизнул кота.
         Болезнь ту
передал коту.
Мяукает кот,
         пищит и носится.
Из-за губы
    не видно переносицы.
К утру взвыло всё село –
полсела
    в могилы свело.
Лишь пес
    да кот
         выжили еле.
И то –
            окривели.
Осталось
    от деревни
         только человек двадцать –
не верили,
    не прикладывались
               и не желали лобызаться.
Через год
    объяснил
         доктор один им,
что село
    переболело
         нарывом лошадиным.
Крестьяне,
       коль вывод не сделаете сами –
вот он:
            у образо́в не стойте разинями,
губой
         не елозьте грязными образа́ми,
не христосуйтесь –
         и не будете
                 кобылогубыми образинами.

[1923]