Еду

Билет –
      щелк.
      Щека –
         чмок.
Свисток –
      и рванулись туда мы
куда,
   как сельди,
         в сети чулок
плывут
      кругосветные дамы.
Сегодня приедет –
         уродом-урод,
а завтра –
      узнать посмейте-ка:
в одно
   разубран
          и город и рот –
помады,
   огней косметика.
Веселых
      тянет в эту вот даль.
В Париже грустить?
         Едва ли!
В Париже
       площадь
         и та Этуаль,
а звезды –
      так сплошь этуали.
Засвистывай,
      трись,
         врезайся и режь
сквозь Льежи
      и об Брюссели.
Но нож
   и Париж,
           и Брюссель,
            и Льеж –
тому,
   кто, как я, обрусели.
Сейчас бы
         в сани
           с ногами –
в снегу,
   как в газетном листе б…
Свисти,
   заноси снегами
меня,
   прихерсонская степь…
Вечер,
   поле,
      огоньки,
дальняя дорога, –
сердце рвется от тоски,
а в груди –
      тревога.
Эх, раз,
   еще раз,
стих – в пляс.
Эх, раз,
   еще раз,
рифм хряск.
Эх, раз,
   еще раз,
еще много, много раз…
Люди
   разных стран и рас,
копая порядков грядки,
увидев,
   как я
      себя протряс,
скажут:
   в лихорадке.

[1925]