Ода на прибытие императрицы Елисаветы Петровны из Москвы в Санктпетербург 1742 года по коронации

ОДА НА ПРИБЫТИЕ ЕЕ ВЕЛИЧЕСТВА ВЕЛИКИЯ ГОСУДАРЫНИ ИМПЕРАТРИЦЫ ЕЛИЗАВЕТЫ ПЕТРОВНЫ ИЗ МОСКВЫ В САНКТПЕТЕРБУРГ 1742 ГОДА ПО КОРОНАЦИИ

Какой приятной зефир веет
И нову силу в чувства льет?
Какая красота яснеет?
Что всех умы к себе влечет?
Мы славу дщери зрим Петровой,
Зарей торжеств светящу новой.
Чем ближе та сияет к нам
Мрачнее ночь грозит врагам.
Брега Невы руками плещут,
Брега Ботнийских вод трепещут.
Взлети превыше молнии, муза,
Как Пиндар быстрый твой орел;
Гремящих арф ищи союза
И вверьх пари скоряе стрел;
Сладчайший нектар лей с Назоном;
Превысь Парнас высоким тоном;
С Гомером как река шуми
И как Орфей с собой веди
В торжествен лик древа и воды
И всех зверей пустынных роды.
Дерзай ступить на сильны плечи
Атлантских к небу смежных гор;
Внушай свои вселенной речи;
Блюдись спустить свой в долы взор;
Над тучи оным простирайся
И выше облак возвышайся,
Спеши звучащей славе вслед.
Но ею весь пространный свет
Наполненный страшась чудится:
Как в стих возможно ей вместиться?
Однако ты и тем счастлива,
Что тщишься имя воспевать
Всея земли красы и дива
И тем красу себе снискать.
Ты твердь оставь, о древня лира,
Взнесенна басньми к верьху мира:
Моя число умножит звезд,
Возвысившись до горних мест,
Парящей славой вознесенна
И новым блеском освещенна.
Священный ужас мысль объемлет!
Отверз Олимп всесильный дверь.
Вся тварь со многим страхом внемлет,
Великих зря монархов дщерь,
От верных всех сердец избранну,
Рукою вышнего венчанну,
Стоящу пред его лицем,
Котору в свете он своем
Прославив, щедро к ней взирает,
Завет крепит и утешает.
«Благословенна вечно буди, –
Вещает Ветхий деньми к ней, –
И все твои с тобою люди,
Что вверил власти я твоей.
Твои любезные доброты
Влекут к себе мои щедроты.
Я в гневе россам был творец,
Но ныне паки им отец:
Души твоей кротчайшей сила
Мой гнев на кротость преложила.
Утешил я в печали Ноя,
Когда потопом мир казнил.
Дугу поставил в знак покоя
И тою с ним завет чинил.
Хотел Россию бед водою
И гневною казнить грозою;
Однако для заслуг твоих
Пробавил милость в людях сих,
Тебя поставил в знак завета
Над знатнейшею частью света.
Мой образ чтят в тебе народы
И от меня влиянный дух;
В бесчисленны промчется роды
Доброт твоих неложный слух.
Тобой поставлю суд правдивый,
Тобой сотру сердца кичливы,
Тобой я буду злость казнить,
Тобой заслугам мзду дарить;
Господствуй утвержденна мною,
Я буду завсегда с тобою».
Но что страны вечерни тмятся
И дождь кровавых каплей льют?
Что финских рек струи дымятся
И долы с влагой пламень пьют?
Там, видя выше горизонта
Входяща готфска Фаэтонта
Против течения небес
И вкруг себя горящий лес,
Тюмень в брегах своих мутится
И воды скрыть под землю тщится.
Претящим оком вседержитель
Воззрев на полк вечерний, рек:
«О дерзкий мира нарушитель,
Ты меч против меня извлек;
Я правлю солнце, землю, море,
Кто может стать со мною в споре:
Моя десница мещет гром,
Я в пропасть сверг за грех Содом,
Я небо мраком покрываю,
Я сам Россию защищаю».
Но вышний зрак свой отвращает
От готфских ослепленных стран
И тем продерзость их смущает,
Трясет полки их, флот и стан;
Как сильный вихрь с полей прах гонит
И древ верьхи высоки клонит.
Богине росской гром вручил,
Чем злость разить противных сил:
Прими разжженны к мести стрелы,
Рассыпь врагов своих пределы.
Стокгольм, глубоким сном покрытый,
Проснись, познай Петрову кровь;
Не жди льстецов своих защиты,
Отринь коварну их любовь;
Ты всуе солнце почитаешь
И пред луной себя склоняешь;
Целуй Елисаветин меч,
Что ты принудил сам извлечь:
Его мягчит одна покорность,
Острит кичливая упорность.
Примеры храбрости российской
Представь теперь в уме своем;
Воззри на Дон и край Понтийской,
Смиренный мстительным огнем.
Там степи, кровью напоенны,
Родили лавры нам зелены.
Багрова там земля тряслась,
И к небу с дымом пыль вилась;
Россиян твердо грудь стояла,
И слава их во мгле блистала.
Свою Полтавску вспомни рану,
Что знать еще в груди твоей,
И гордость, при Днепре попранну,
И многий плен твоих людей,
За Обские брега вселенный,
Хребтом Рифейским заключенный,
За коим сильна росска власть
Велику держит встока часть,
Где орды ей сбирают дани,
По ней всегда готовы к брани.
Как нельзя лить рекам к верьшине
Против крутизны вод своих,
И силы взять огню в пучине,
Так к нам ввести людей твоих.
Орлы на тое не взирают,
Что львовы челюсти зияют.
Вотще твой хитрый был совет:
Россию сам господь блюдет;
Рукою он Елисаветы
Противных разрушит наветы.
Уже и морем и землею
Российско воинство течет
И сильной крепостью своею
За лес и реки готов жмет.
Огня ревущего удары
И свист от ядр летящих ярый
Сгущенный дымом воздух рвут
И тяжких гор сердца трясут,
Уже мрачится свет полдневный,
Повсюду вид и слух плачевный.
Там кони бурными ногами
Взвивают к небу прах густой,
Там смерть меж готфскими полками
Бежит, ярясь, из строя в строй,
И алчну челюсть отверзает,
И хладны руки простирает,
Их гордый исторгая дух,
Там тысящи валятся вдруг.
Но если хочешь видеть ясно,
Коль росско воинство ужасно,
Взойди на брег крутой высоко,
Где кончится землею понт;
Простри свое чрез воды око,
Коль много обнял горизонт;
Внимай, как юг пучину давит,
С песком мутит, зыбь на зыбь ставит,
Касается морскому дну,
На сушу гонит глубину
И с морем дождь и град мешает;
Так росс противных низлагает.
Как ежели на римлян злился
Плутон, являя гнев и власть,
И если Град тому чудился,
Что Курций, видя мрачну пасть,
Презрел и младость и породу,
Погиб за римскую свободу,
С разъезду в оную скочив;
То ей! Квириты, Марк ваш жив
Во всяком россе, что без страху
Чрез огнь и рвы течет с размаху.
Всяк мнит, что равен он Алкиду
И что Немейским львом покрыт
Или ужасную эгиду
Нося, врагов своих страшит:
Пронзает, рвет и рассекает;
Противных силу презирает.
Смесившись с прахом, кровь кипит;
Здесь шлем с главой, там труп лежит;
Там меч с рукой отбит валится.
Коль злоба жестоко казнится!
Народы, ныне научитесь,
Смотря на страшну гордых казнь,
Союзы разрушать блюдитесь,
Храните искренню приязнь;
На множество не уповайте
И тем небес не раздражайте!
Мечи, щиты и крепость стен
Пред божьим гневом гниль и тлен:
Пред ним и горы исчезают,
Пред ним пучины иссыхают.
Бежит в своя путь с весельем многим
По холмам грозный исполин,
Ступает по вершинам строгим,
Презрев глубоко дно долин,
Вьет воздух вихрем за собою;
Под сильною его пятою
Кремнистые бугры трещат,
И следом дерева лежат,
Что множество веков стояли
И бурей ярость презирали.
Так флот российский в Понт дерзает,
Так роет он поверьх валов;
Надменна бездна уступает,
Стеня от тягости судов.
Вослед за скорыми кормами
Спешит седая пена рвами.
Весельный шум, гребущих крик
Наносят готам страх велик;
Уже надежду отвергают
И в мгле свой флот и стыд скрывают.
Не швед ли мнил, что он главою,
Как Атлас, держит целой свет
И море сильною рукою
И полной властью в узах жмет;
Что твердь с собой в союзе свяжет
И вспять идти луне укажет,
Однако род российский знал
И мысленно тогда взирал,
Когда он стал на нас грозиться,
Как он бежит, как нас страшится!
На нивах жатву оставляет
От мести устрашенный фин,
И с гор, оцепенев, взирает
На дым, всходящий из долин,
На меч, на готов обнаженный,
На пламень, в селах воспаленный;
Там ночью от пожаров день,
Там днем в пыли ночная тень;
Багровый облак в небе рдеет,
Земля под ним в крови краснеет.
Но, холмы и древа, скачите,
Ликуйте, множества озер,
Руками, реки, восплещите,
Петрополь буди вам пример:
Елисавета к вам приходит,
Отраду с тишиной приводит:
Любя вселенныя покой,
Уже простертой вам рукой
Дарует мирные оливы,
Щадить велит луга и нивы.
Хоть с вами б, готы, к нам достигли
Поящи запад быстрины,
Хотя бы вы на нас воздвигли
Союзны ваши все страны;
Но тщетны были б все походы:
Незнаемые вам народы,
Что дале севера живут,
Того по вся минуты ждут,
Что им велит Елисавета,
Готовы стать противу света.
О слава жен во свете славных,
России радость, страх врагов,
Краса владетельниц державных!
Всяк кровь свою пролить готов
За многие твои доброты
И к подданным твоим щедроты.
Твой слух пленил и тех людей,
Что странствуют среди зверей;
Что с лютыми пасутся львами,
За честь твою восстанут с нами.
Твое прехвально имя пишет
Неложна слава в вечном льде,
Всегда где хладный север дышит
И только верой тепл к тебе;
И степи в зное отдаленны,
К тебе любовию возжженны,
Еще усерднее горят.
К тебе от всточных стран спешат
Уже американски волны
В Камчатской порт, веселья полны.
В шумящих берегах Балтийских
Веселья больше, нежель вод,
Что видели судов российских
Против врагов счастливый ход.
Коль радостен жених в убранстве,
Толь Финский понт в твоем подданстве.
В проливах, в устьях рек, в губах
Играя, нимфы вьют в руках,
Монархиня, венцы Лавровы
И воспевают песни новы.
О чистый Невский ток и ясный,
Счастливейший всех вод земных!
Что сей богини лик прекрасный
Кропишь теперь от струй своих,
Стремись, шуми, теки обильно,
И быстриной твоей насильно
Промчись до шведских берегов,
И больше устраши врагов,
Им громким шумом возвещая,
Что здесь зимой весна златая.
Как лютый мраз она прогнавши
Замерзлым жизнь дает водам;
Туманы, бури, снег поправши,
Являет ясны дни странам,
Вселенну паки воскрешает,
Натуру нам возобновляет,
Поля цветами красит вновь;
Так ныне милость и любовь
И светлый дщери взор Петровой
Нас жизнью оживляет новой.
Какая бодрая дремота
Открыла мысли явный сон?
Еще горит во мне охота
Торжественный возвысить тон.
Мне вдруг ужасный гром блистает
И купно ясный день сияет!
То сердце сильна власть страшит,
То кротость оное живит;
То бодрость страх, то страх ту клонит,
Противна страсть противну гонит!
На запад смотрит грозным оком
Сквозь дверь небесну дух Петров,
Во гневе сильном и жестоком
Преступных он мятет врагов.
Богиня кротко с ним взирает
На Невский брег и простирает
Свой перст на дщерь свою с высот:
Воззри на образ твой и плод,
Что все дела твои восставит
И в свете тем себя прославит.
«Исполнен я веселья ныне,
Что вновь дела мои растут, –
Вещает Петр к Екатерине, –
Твои советы все цветут.
Блаженны дщерью мы своею;
Рука господня буди с нею,
Блажен тот год, тот день и час,
Когда господь ущедрил нас,
Подав ее нам на утеху
И всех трудов моих к успеху».
Но речь их шумный вопль скрывает:
Война при шведских берегах
С ужасным стоном возрыдает,
В угрюмых кроется лесах.
Союз приходит вожделенный
И глас возносит к ней смиренный:
«Престань прекрасный век мрачить
И фински горы кровавить:
Се царствует Елисавета,
Да мир подаст пределам света.
Хотя твои махины грозны,
Но сплавлю их в зваянный вид:
Чтоб знали впредь потомки позны,
Что ныне свет в России зрит.
Я вящи учиню премены,
Когда градов пространны стены
Без пагубы людской сотру,
В огромные столпы сберу;
Превыше будут те мемфийских
Монархов славою российских.
Мечи твои и копья вредны
Я в плуги и в серьпы скую;
Пребудут все поля безбедны,
Отвергнув люту власть твою.
На месте брани и раздора
Цветы свои рассыплет Флора.
Разить не будет серный прах
Сквозь воздух, огнь и смерть в полках,
Но озарив веселы ночи,
Восхитит зрящих дух и очи».
Еще плененна мысль мутится!
Я слышу стихотворцев шум,
Которых жар не погасится
И будет чтущих двигать ум;
Завистно на меня взирая
И с жалостию воздыхая,
Ко мне возносят скорбный глас:
«О коль ты счастливее нас!
Наш слог исполнен басней лживых.
Твой сложен из похвал правдивых.
Начто бы вымышлять нам ложно
Без вещи имена одне,
Когда бы было нам возможно
Рожденным в росской быть стране
В сие благословенно время,
В которое Петрово семя,
Всех жен хвала Елисавет
Сладчайший музам век дает.
В ней зрятся истинны доброты,
Геройство, красота, щедроты».
Что толь приятный сон смущает,
Восторг пресладкий гонит прочь,
И что спокойну брань скрывает,
И отвращает ясну ночь?
Возносит всток и запад клики!
Согласно разные языки
Гласят к монархине своей:
Господь ущербом наших дней
Умножь твои дражайши лета
К отраде и защите света!
Когда бы древни веки знали
Твою щедроту с красотой,
Тогда бы жертвой почитали
Прекрасный в храме образ твой.
Что ж будущие скажут роды?
Покрыты кораблями воды
И грады, где был прежде лес,
Возвысят глас свой до небес:
Великий Петр нам дал блаженство,
Елисавета совершенство.
Целуй, Петрополь, ту десницу,
Которой долго ты желал:
Ты паки зришь императрицу,
Что в сердце завсегда держал.
Не так поля росы желают,
И в зной цветы от жажды тают,
Не так способных ветров ждет
Корабль, что в тихий порт плывет,
Как сердце наше к ней пылало,
Чтоб к нам лице ее сияло.
Красуйся, дух мой восхищенный,
И не завидуй тем творцам,
Что носят лавр похвал зеленый;
Доволен будь собою сам:
Твою усерднейшую ревность
Ни гнев стихий, ни мрачна древность
В забвении не могут скрыть,
Котору будут век хранить
Дела Петровой дщери громки,
Что станут позны честь потомки.

Между 26 сентября и 20 декабря 1742