Ночь. I

Я зрел во сне, что будто умер я;
Душа, не слыша на себе оков
Телесных, рассмотреть могла б яснее
Весь мир – но было ей не до того;
Боязненное чувство занимало
Ее; я мчался без дорог; пред мною
Не серое, не голубое небо
(И мнилося, не небо было то,
А тусклое, бездушное пространство)
Виднелось; и ничто вокруг меня
Различных теней кинуть не могло,
Которые по нем мелькали;
И два противных диких звуков,
Два отголоска целыя природы,
Боролися – и ни один из них
Не мог назваться побежденным. Страх
Припомнить жизни гнусные деянья,
Иль о добре свершенном возгордиться,
Мешал мне мыслить; и летел, летел я
Далеко без желания и цели –
И встретился мне светозарный ангел;
И так, сверкнувши взором, мне сказал:
«Сын праха – ты грешил – и наказанье
Должно тебя постигнуть как других;
Спустись на землю – где твой труп
Зарыт; ступай и там живи, и жди,
Пока придет спаситель – и молись…
Молись – страдай… и выстрадай прощенье…»
И снова я увидел край земной;
Досадой вид его меня наполнил,
И боль душевных ран, на краткий миг
Лишь заглушенная боязнью, с новой силой,
Огнем отчаянья возобновилась;
И (странно мне), когда увидел ту,
Которую любил так сильно прежде,
Я чувствовал один холодный трепет
Досады горькой – и толпа друзей
Ликующих меня не удержала,
С презрением на кубки я взглянул,
Где грех с вином кипел – воспоминанье
В меня впилось когтями, – я вздохнул,
Так глубоко, как только может мертвый –
И полетел к своей могиле. Ах!
Как беден тот, кто видит наконец
Свое ничтожество, и в чьих глазах
Всё, для чего трудился долго он –
На воздух разлетелось…
И я сошел в темницу, узкий гроб,
Где гнил мой труп – и там остался я;
Здесь кость была уже видна – здесь мясо
Кусками синее висело – жилы там
Я примечал с засохшею в них кровью…
С отчаяньем сидел я и взирал,
Как быстро насекомые роились
И поедали жадно свою пищу;
Червяк то выползал из впадин глаз,
То вновь скрывался в безобразный череп,
И каждое его движенье
Меня терзало судорожной болью.
Я должен был смотреть на гибель друга,
Так долго жившего с моей душою,
Последнего, единственного друга,
Делившего ее земные муки –
И я помочь ему желал – но тщетно –
Уничтоженья быстрые следы
Текли по нем-и черви умножались;
Они дрались за пищу остальную
И смрадную сырую кожу грызли,
Остались кости-и они исчезли;
В гробу был прах… и больше ничего…
Одною полон мрачною заботой,
Я припадал на бренные останки,
Стараясь их дыханием согреть…
О сколько б я тогда отдал земных
Блаженств, чтоб хоть одну – одну минуту
Почувствовать в них теплоту. – Напрасно,
Они остались хладны-хладны-как презренье!..
Тогда я бросил дикие проклятья
На моего отца и мать, на всех людей, –
И мне блеснула мысль: – (творенье ада)
Что если время совершит свой круг
И погрузится в вечность невозвратно,
И ничего меня не успокоит,
И не придут сюда простить меня?…
– И я хотел изречь хулы на небо –
Хотел сказать:…
Но голос замер мой – и я проснулся.

1830