Бедный богач

   «Ну сто́ит ли богатым быть,
  Чтоб вкусно никогда ни съесть, ни спить
   И только деньги лишь копить?
  Да и на что? Умрем, ведь всё оставим.
Мы только лишь себя и мучим, и бесславим.
Нет, если б мне далось богатство на удел,
Не только бы рубля, я б тысяч не жалел,
    Чтоб жить роскошно, пышно,
И о моих пирах далеко б было слышно;
  Я, даже, делал бы добро другим.
А богачей скупых на муку жизнь похожа».
  Так рассуждал Бедняк с собой самим,
В лачужке низменной, на голой лавке лежа;
  Как вдруг к нему сквозь щелочку пролез,
Кто говорит – колдун, кто говорит – что бес,
  Последнее едва ли не вернее:
   Из дела будет то виднее,
Предстал – и начал так: «Ты хочешь быть богат,
Я слышал, для чего; служить я другу рад.
Вот кошелек тебе: червонец в нем, не боле;
Но вынешь лишь один, уж там готов другой.
    Итак, приятель мой,
  Разбогатеть теперь в твоей лишь воле.
Возьми ж – и из него без счету вынимай,
   Доколе будешь ты доволен;
     Но только знай:
Истратить одного червонца ты не волен,
  Пока в реку не бросишь кошелька».
Сказал – и с кошельком оставил Бедняка.
Бедняк от радости едва не помешался;
Но лишь опомнился, за кошелек принялся,
И что́ ж? – Чуть верится ему, что то не сон:
   Едва червонец вынет он,
Уж в кошельке другой червонец шевелится.
«Ах, пусть лишь до утра мне счастие продлится!»
    Бедняк мой говорит:
«Червонцев я себе повытаскаю груду;
   Так, завтра же богат я буду –
   И заживу, как сибарит».
Однако ж поутру он думает другое.
«То правда», говорит; «теперь я стал богат;
    Да кто́ ж добру не рад!
И почему бы мне не быть богаче вдвое?
     Неужто лень
  Над кошельком еще провесть хоть день!
Вот на дом у меня, на экипаж, на дачу,
Но если накупить могу я деревень,
Не глупо ли, когда случай к тому утрачу?
  Так, удержу чудесный кошелек:
  Уж так и быть, еще я поговею
     Один денек,
  А, впрочем, ведь пожить всегда успею».
Но что́ ж? Проходит день, неделя, месяц, год –
Бедняк мой потерял давно в червонцах счет;
  Меж тем он скудно ест и скудно пьет;
Но чуть лишь день, а он опять за ту ж работу.
  День кончится, и, по его расчету,
Ему всегда чего-нибудь недостает.
   Лишь кошелек нести сберется,
   То сердце у него сожмется:
  Придет к реке, – воротится опять.
«Как можно», говорит: «от кошелька отстать,
Когда мне золото рекою са́мо льется?»
  И, наконец, Бедняк мой поседел,
    Бедняк мой похудел;
Как золото его, Бедняк мой пожелтел.
Уж и о пышности он боле не смекает:
Он стал и слаб, и хил; здоровье и покой,
Утратил всё; но всё дрожащею рукой

  Из кошелька червонцы вон таскает.
  Таскал, таскал… и чем же кончил он?
На лавке, где своим богатством любовался,
   На той же лавке он скончался,
Досчитывая свой девятый миллион.