В столицах, где Волга воль…

В столицах, где Волга воль,
Воль гульба, гуль вольба, пуль пальба
Черным торгом изгажена,
Блеснуть ночью Разина.
Скучно с игрушкой
Женского тела.
Буду пить свободу из кружки.
С неба стерву сорвать,
С тех улиц, где
Бесстыдная смерть приглашала детей
На кровать.
Глухие глухи, меткие метки.
Нет людей, есть нож в руке предка.
С красным кашлем во рту
Легкое чахоток,
Спотыкаясь, как осени лист, сыпалось известкой.
Зовет небес доброту,
<Зовет как> выстрелов родины
В каменной шубе
Старенькой звонницы
Набата ревущих ночей.
В тулупе колоколов, <шевеля губами до ста>,
Аловолосый бог осЕещал <ночь> жаровней свобод.
Просто
Острогой длинных копий
Бил городскую добычу,
Длинных щук,
Тех, у кого
Нет ни копья.
Будешь? еще, еще!
Подавать за прошлое счет?
Копья пальбы летели
Из охотничьих рук.
Смерчи смерти замерзли.
Сумрак
Труп ногою бодает, как козлик.
Огнебны алых горючих волос
Влезли на дыбы,
В жезле змею увидели дабы.
Из мухи выросла пуха.
Или дурака валять –
Народ не воляй.
Было Эм, большое, знакомое,
Морезорь венец
На темени трупева.
Пришло Пэ.
У обоих железа
Нарочь.
Но зря
Свирепела морем смерти
Ноздря.
Бог,
Закутан седыней до ног,
Вставлял
Свой величавый слог
Длинных острог
В длинный спор о холопе,
В бабии речи, просил слова.
Строкам рабства,
Жениху цепей
Быть целомудренной ночью
Белою спальней табунам букв.
Воочью сегодня, воочью
Мирового равнебна волна
Пришла волновать,
Башнями трупа озоровать,
Щелкая,
И буквой ножа
Заменить буквы лени и бабства,
Чтобы смысловое брюхо
Столетий вспороть,
Буквой вперед
Сменить стражу буквы назад.
И эти в книге судьбы опечатки
Бросить к шлему небес боевые перчатки,
К забору <нрзб.> в божией драке.
Всадник судьбы,
Мы не рабы!

1922