Равнец! скажи, зачем борель…

Равнец! скажи, зачем борель
Была развеяна в ворель?
Из переулков, дверей, улиц
Толпа вливается на шум.
В каждой женщине – Засулич,
В каждом юноше – мятун.
Его красив печальный лоб.
Венки зачем надеты злоб?
Тот с <нрзб.> бочар
Смеется смехом злобача,
Как тело точат черви.
С высот летит трезвон вечерни,
И взоры радостных юнцов
В толпе блестят со всех концов…
Лежал, белея головой.
Стоит, рыдая, половой.
Но лишь подъемлют с мостовой,
Подъемлется жен тихий вой.
И прядает ушами лошадь.
Свирелью смерть взял веселоша.
Извозчики коней секут.
Грозится кто-то босяку.
Дорога чистится возку.
И молодость в глазах влечет тоску.
И трепетал богач
При слове яростном: пугач.
И взрыва звук был дик и голк.
Стоит, торжествуя, пугок.
«Мы все умрем!»
А над Кремлем
Кривила рот мутея,
Ей нравилась сия затея!
Что? сумасшедшие? – едва ль
И дело сделала взорваль.
Я знаю, многих сгорбит
Весть истинная о скорби.
Но, боже, можно ль перечесть
Того, кому улыбка – честь!
Забудет весть любую
Толпа, предавшись бую.
Насмешливо стоит ростух.
И голод – всех сердец пастух.
Исчезла милая нежда.
Настала ярая вражда.
Не стало прежней милой неги.
Повсюду взоры злобеннеги.
И уж не стало в нем вернот,
И слитны яд и ярь умнот.
Забыта старая печаль,
К устам прислонена пугаль.
Пути толпы свилися в жгут,
Бегут, идут, где крики жгут.
Во славу руса вероки
Бегут, безумны и дики.
О Русь! каким богам молилья
Убийства были крылья?
Убито горнее чуймо,
Проснулось красное буймо.
За светом темных окон
Почудилась весна.
Равноком
Восстала алая буйна.
Ты свергнул иго!
Народа дух
Качается, как Игорь,
Когда притянутые древа
Невинное терзали чрево.

1908