Беранже. Воспоминания народа

Под соломенной крышей
Он по преданиям живет,
И доселе имя выше
Чтит едва ли чье народ.
И, старушку окружая
Вечерком, толпа внучат
«Про былое нам, родная,
Расскажи, – ей говорят. –
Пусть для нашего он края
Был тяжел, – что нужды в том?
Да, что нужды в том?
Вспоминает, золотая,
Всё народ об нем!»

– «Проезжал он здесь с толпою
Чужестранных королей…
Молода я и собою
Недурна была – ей-ей!
Поглядеть хотелось больно:
Стала я невдалеке…
Был он в шляпе треугольной,
В старом сером сюртуке…
Поравнялся лишь со мною,
„Здравствуй!“ – ласково сказал…
Так вот и сказал…»
– «Говорил, значит, с тобою
Он, как проезжал?»
«А потом в Париже вскоре
Я была… Пошла в собор…
В Нотрэ-Дам, в большом соборе,
Был и он, и целый двор.
Праздник был тогда великий,
Все в наряде золотом…
Раздавались всюду клики:
„Милость божия на нем!“
Был он весел; поняла я:
Сына бог ему послал,
Да сынка послал…»
– «Экий день тебе, родная,
Бог увидеть дал!»

– «Но когда в страну родную
Чужестранцев бог наслал
И один за дорогую
Он за родину стоял…
Раз, вот эдакой порою,
Стук в ворота… К воротам
Выхожу: передо мною –
Он стоит, смотрю: он сам!
„Боже мой! война какая!“ –
Он сказал – и тут вот сел»…
– «Как! сидел он тут, родная?»
– «Тут вот и сидел!

„Дай мне есть“, – сказал… Подать я –
Подала что́ бог послал…
У огня сушил он платье,
Кушал – а потом он спал…
Как проснулся, не могла я
Слез невольных удержать…
Он же точно утешая,
Обещал врагов прогнать.
А горшок тот сберегла я,
Из которого он ел,
Суп простой наш ел…»
«Цел горшок тот, цел, родная?
Говори ты: цел?»

– «Отвезли его в безвестный,
Дальний край: свою главу
Он сложил не в битве честной –
На пустынном острову.
Даже – верить ли? – не знали…
Всё ходил в народе слух:
Скоро, скоро из-за дали,
Грозный он нагрянет вдруг…
Тоже, плача, всё ждала я,
Что его нам бог отдаст,
Родине отдаст…»
– «Бог за слезы те, родная,
Бог тебе воздаст!»

(Между 1845 и 1859)