Родина

В темнице сидит заключенный
  Под крепкою стражей,
Неведомый рыцарь, плененный
  Изменою вражей.

И думает рыцарь, горюя:
  «Не жалко мне жизни.
Мне страшно одно, что умру я
  Далекий отчизне.

Стремлюся я к ней неизменно
  Из чуждого края
И думать о ней, незабвенной,
  Хочу, умирая».

Но ворон на прутья решетки
  Садится беззвучно.
«Что, рыцарь, задумался, кроткий?
  Иль рыцарю скучно?»

Тревогою сердце забилось,
  И рыцарю мнится –
С недоброю вестью явилась
  Недобрая птица.

«Тебя не посмею спугнуть я,
  Ты здешний, – я дальний…
Молю, не цепляйся за прутья,
  О, ворон печальный!

Меня с моей думой бесплодной
  Оставь, кто б ты ни был».
Ответствует гость благородный:
  «Я вестником прибыл.

Ты родину любишь земную,
  О ней помышляешь.
Скажу тебе правду иную –
  Ты правды не знаешь.

Отчизна тебе изменила,
  Навеки ты пленный;
Но мира она не купила
  Напрасной изменой:

Предавшую предали снова –
  Лукаво напали,
К защите была не готова,
  И родину взяли.

Покрыта позором и кровью,
  Исполнена страха…
Ужели ты любишь любовью
  Достойное праха?»

Но рыцарь вскочил, пораженный
  Неслыханной вестью,
Объят его дух возмущенный
  И гневом, и местью;

Он ворона, гонит с укором
  От окон темницы…
Но вдруг отступил он под взором
  Таинственной птицы.

И снова спокойно и внятно,
  Как будто с участьем,
Сказал ему гость непонятный:
  «Смирись пред несчастьем.

Истлело достойное тленья,
  Всё призрак, что было.
Мы живы лишь силой смиренья,
  Единою силой.

Не веруй, о рыцарь мой, доле
  Постыдной надежде.
Не думай, что был ты на воле
  Когда-либо прежде.

Пойми – это сон был свободы,
  Пускай и короткий.
Ты прожил все долгие годы
  В плену, за решеткой.

Ты рвался к далекой отчизне,
  Любя и страдая.
Есть родина, чуждая жизни,
  И вечно живая».

Умолк… И шуршат только перья
  О прутья лениво.
И рыцарь молчит у преддверья
  Свободы нелживой.

1897