Лазарь

Нет, волглая земля, сырая;
только и может – тихо тлеть;
мы знаем, почему она такая,
почему огню на ней не гореть.

  Бегает девочка с красной лейкой,
  пустоглазая, – и проворен бег;
  а ее погоняют: спеши-ка, лей-ка,
  сюда, на камень, на доски, в снег!

Скалится девочка: «Везде побрызжем!»
На камне – смуглость и зыбь пятна,
а снег дымится кружевом рыжим,
рыжим, рыжим, рыжей вина.

  Петр чугунный сидит молча,
  конь не ржет, и змей ни гугу.
  Что ж, любуйся на ямы волчьи,
  на рыжее кружево на снегу.

Ты, Строитель, сам пустоглазый,
ну и добро! Когда б не истлел,
выгнал бы девочку с лейкой сразу,
кружева рыжего не стерпел.

  Но город и ты – во гробе оба,
  ты молчишь, Петербург молчит.
  Кто отвалит камень от гроба?
  Господи, Господи: уже смердит.

Кто? Не Петр. Не вода. Не пламя.
Близок Кто-то. Он позовет.
И выйдет обвязанный пеленами:
«Развяжите его. Пусть идет».

1918–1938