Лучшие стихи Марины Цветаевой

Мне тебя уже не надо,
Милый – и не оттого что
С первой почтой – не писал.

И не оттого что эти
Строки, писанные с грустью,
Будешь разбирать – смеясь.

(Писанные мной одною –
Одному тебе! – впервые! –
Расколдуешь – не один.)

И не оттого что кудри
До щеки коснутся – мастер
Я сама читать вдвоем! –

И не оттого что вместе
– Над неясностью заглавных! –
Вы вздохнете, наклонясь.

И не оттого что дружно
Веки вдруг смежатся – труден
Почерк, – да к тому – стихи!

Нет, дружочек! – Это проще,
Это пуще, чем досада:

Мне тебя уже не надо –
Оттого что – оттого что –
Мне тебя уже не надо!

3 декабря 1918

Не поцеловали – приложились.
Не проговорили – продохнули.
Может быть – Вы на земле не жили,
Может быть – висел лишь плащ на стуле.

Может быть – давно под камнем плоским
Успокоился Ваш нежный возраст.
Я себя почувствовала воском:
Маленькой покойницею в розах.

Руку на сердце кладу – не бьется.
Так легко без счастья, без страданья!
– Так прошло – что у людей зовется –
На миру – любовное свиданье.

Начало января 1919

Солнце – одно, а шагает по всем городам.
Солнце – мое. Я его никому не отдам.

Ни на час, ни на луч, ни на взгляд. – Никому. – Никогда.
Пусть погибают в бессменной ночи города!

В руки возьму! Чтоб не смело вертеться в кругу!
Пусть себе руки, и губы, и сердце сожгу!

В вечную ночь пропадет – погонюсь по следам…
Солнце мое! Я тебя никому не отдам!

Февраль 1919

Елисейские Поля: ты да я.
И под нами – огневая земля.
. . . . . .и лужи морские
– И родная, роковая Россия,
Где покоится наш нищенский прах
На кладбищенских Девичьих Полях.

Вот и свиделись! – А воздух каков! –
Есть же страны без мешков и штыков!
В мир, где «Равенство!» вопят даже дети,
Опоздавшие на дважды столетье, –
Там маячили – дворянская спесь! –
Мы такими же тенями, как здесь.

Что Россия нам? – черны купола!
Так, заложниками бросив тела,
Ненасытному червю – черни черной,
Нежно встретились: Поэт и Придворный. –
Два посмешища в державе снегов,
Боги – в сонме королей и Богов!

Март 1919

В мое окошко дождь стучится.
Скрипит рабочий над станком.
Была я уличной певицей,
А ты был княжеским сынком.

Я пела про судьбу-злодейку,
И с раззолоченных перил
Ты мне не рупь и не копейку, –
Ты мне улыбку подарил.

Но старый князь узнал затею:
Сорвал он с сына ордена
И повелел слуге-лакею
Прогнать девчонку со двора.

И напилась же я в ту ночку!
Зато в блаженном мире – том –
Была я – княжескою дочкой,
А ты был уличным певцом!

24 апреля 1919

Ландыш, ландыш белоснежный,
Розан аленький!
Каждый говорил ей нежно:
«Моя маленькая!»

– Ликом – чистая иконка,
Пеньем – пеночка… –
И качал ее тихонько
На коленочках.

Ходит вправо, ходит влево
Божий маятник.
И кончалось все припевом:
«Моя маленькая!»

Божьи думы нерушимы,
Путь – указанный.
Маленьким не быть большими,
Вольным – связанными.

И предстал – в кого не целят
Девки – пальчиком:
Божий ангел встал с постели –
Вслед за мальчиком.

– Будешь цвесть под райским древом,
Розан аленький! –
Так и кончилась с припевом:
«Моя маленькая!»

16 июня 1919

А во лбу моем – знай! –
Звезды горят.
В правой рученьке – рай,
В левой рученьке – ад.

Есть и шелковый пояс –
От всех мытарств.
Головою покоюсь
На Книге Царств.

Много ль нас таких
На святой Руси –
У ветров спроси,
У волков спроси.

Так из края в край,
Так из града в град.
В правой рученьке – рай,
В левой рученьке – ад.

Рай и ад намешала тебе в питье,
День единый теперь – житие твое.

Проводи, жених,
До седьмой версты!
Много нас таких
На святой Руси.

Июль 1919

К тебе, имеющему быть рожденным
Столетие спустя, как отдышу, –
Из самых недр, – как нá смерть осужденный,
Своей рукой – пишу:

– Друг! Не ищи меня! Другая мода!
Меня не помнят даже старики.
– Ртом не достать! – Через летейски воды
Протягиваю две руки.

Как два костра, глаза твои я вижу,
Пылающие мне в могилу – в ад, –
Ту видящие, что рукой не движет,
Умершую сто лет назад.

Со мной в руке – почти что горстка пыли –
Мои стихи! – я вижу: на ветру
Ты ищешь дом, где родилась я – или
В котором я умру.

На встречных женщин – тех, живых, счастливых, –
Горжусь, как смотришь, и ловлю слова:
– Сборище самозванок! Все мертвы вы!
Она одна жива!

Я ей служил служеньем добровольца!
Все тайны знал, весь склад ее перстней!
Грабительницы...

Два дерева хотят друг к другу.
Два дерева. Напротив дом мой.
Деревья старые. Дом старый.
Я молода, а то б, пожалуй,
Чужих деревьев не жалела.

То, что поменьше, тянет руки,
Как женщина, из жил последних
Вытянулось, – смотреть жестоко,
Как тянется – к тому, другому,
Что старше, стойче и – кто знает? –
Еще несчастнее, быть может.

Два дерева: в пылу заката
И под дождем – еще под снегом –
Всегда, всегда: одно к другому,
Таков закон: одно к другому,
Закон один: одно к другому.

Август 1919

Бог! – Я живу! – Бог! – Значит ты не умер!
Бог, мы союзники с тобой!
Но ты старик угрюмый,
А я – герольд с трубой.

Бог! Можешь спать в своей ночной лазури!
Доколе я среди живых –
Твой дом стоит! – Я лбом встречаю бури,
Я барабанщик войск твоих.

Я твой горнист. – Сигнал вечерний
И зорю раннюю трублю.
Бог! – Я любовью не дочерней, –
Сыновне я тебя люблю.

Смотри: кустом неопалимым
Горит походный мой шатер.
Не поменяюсь с серафимом:
Я твой Господен волонтер.

Дай срок: взыграет Царь-Девица
По всем по селам! – А дотоль –
Пусть для других – чердачная певица
И старый карточный король!

Октябрь 1919

Чердачный дворец мой, дворцовый чердак!
Взойдите. Гора рукописных бумаг…
Так. – Руку! – Держите направо, –
Здесь лужа от крыши дырявой.

Теперь полюбуйтесь, воссев на сундук,
Какую мне Фландрию вывел паук.
Не слушайте толков досужих,
Что женщина – может без кружев!

Ну-с, перечень наших чердачных чудес:
Здесь нас посещают и ангел, и бес,
И тот, кто обоих превыше.
Недолго ведь с неба – на крышу!

Вам дети мои – два чердачных царька,
С веселою музой моею, – пока
Вам призрачный ужин согрею, –
Покажут мою эмпирею.

– А что с Вами будет, как выйдут дрова?
– Дрова? Но на то у поэта – слова
Всегда – огневые – в запасе!
Нам нынешний год не опасен…

От века поэтовы корки черствы,
И дела нам нету до красной Москвы!
Глядите: от края – до края...

Между воскресеньем и субботой
Я повисла, птица вербная.
На одно крыло – серебряная,
На другое – золотая.

Меж Забавой и Заботой
Пополам расколота, –
Серебро мое – суббота!
Воскресенье – золото!

Коли грусть пошла по жилушкам,
Не по нраву – корочка, –
Знать, из правого я крылушка
Обронила перышко.

А коль кровь опять проснулася,
Подступила к щеченькам, –
Значит, к миру обернулася
Я бочком золотеньким.

Наслаждайтесь! – Скоро-скоро
Канет в страны дальние –
Ваша птица разноперая –
Вербная – сусальная.

29 декабря 1919

Двух нежных рук оттолкновенье –
В ответ на ангельские плутни.
У нежных ног отдохновенье,
Перебирая струны лютни.

Где звонкий говорок бассейна,
В цветочной чаше откровенье,
Где перед робостью весенней
Старинное благоговенье?

Окно, светящееся долго,
И гаснущий фонарь дорожный…
Вздох торжествующего долга
Где непреложное: «не можно»…

В последний раз – из мглы осенней –
Любезной ручки мановенье…
Где перед крепостью кисейной
Старинное благоговенье?

Он пишет кратко – и не часто…
Она, Психеи бестелесней,
Читает стих Экклезиаста
И не читает Песни Песней.

А песнь все та же, без сомненья,
Но, – в Боге все мое именье –
Где перед Библией семейной
Старинное благоговенье?

Между 19 марта и 2 апреля 1920