Юность
Какая опрометчивая юность,
В ней все – мечта, загадка и зеркальность,
Ей любо отразить в себе все небо,
Она в дремучий лес вступает с песней.
Не чувствует, о чем шумят вершины,
И тонет в неожиданной печали.
На рубеже таинственной печали,
В ненасытимой жажде грусти юность,
Ей говорят древесныя вершины,
Что в мире опрокинута зеркальность,
Немая синь не отвечает песней,
Лишь говорит огнем и громом небо.
Не высота, а глубь и бездна – небо,
В нем свиток неисчисленной печали,
И страстью, сказкой, жаждой, мыслью, песней,
Всем тем, что манит и волнует юность.
В бездонную откинувшись зеркальность,
До острой мы касаемся вершины.
Как шелестят, поют, шумят вершины
О том, что от земли отдельно небо,
Что, глянув ниц в затонную зеркальность,
Звезда всегда исполнена печали,
И что всегда, идя, проходит юность,
И где она, – за лесом скрылась с песней.
Старинной многоопытною песней,
Вещают многолиственно вершины,
Что где-то там за лесом тонет юность,
Лишь зачерпнув чуть-чуть немое небо,
И все же столько взяв в себя печали,
Что ею вся полна ея зеркальность.
Лесное эхо, призрак, зов, зеркальность,
Невнятный сказ, пропетый дальней песней.
Блестящий луч, упавший в грань печали,
Шумящия древесные вершины,
Что зыбью всходят, а не входят в небо,
Такая ты, всегда такая юность.
О, юность, ты алмазная зеркальность,
Ты чуешь небо, меришь землю песней,
Дойдя вершины, не уйдешь печали.