Ребенок («Полозья проскрипели…»)

1

Полозья проскрипели,
Умолк вечерний гул.
В недвижной колыбели
Ребенок мой уснул.

Горели звезды где-то,
Но я их не видал.
Мечта была пропета,
Слеза была – кристал.

Храни Господь Всевышний
Всех темных на земле,
Того, кто в мире лишний,
Того, кто здесь, во мгле.

Храни Господь незлобный
Всех тех, кто слаб и сир.
Кто страшной тьмой утробной
Заброшен в этот мир.

Я знаю, что пребудет
Во мраке наша плоть.
О, что с тобою будет?
Храни тебя Господь.

2

Нет, нет, я не жалею,
Что мне ты был рожден.
И я любя лелею
Твой безмятежный сон.

Дитя мое, я знаю,
Что ты услада дней,
Но все дороги к Раю,
Забыты меж людей.

И мне так больно, больно
Того, что в жизни ждет.
Я думаю невольно,
Пусть лучше смерть придет.

И думать так не смею,
Ведь я люблю тебя.
И я твой сон лелею,
Мучительно скорбя.

Тебя благословляя,
Скорблю, в душе своей,
Что не найдешь ты Рая,
Вплоть до исхода дней.

3

Нет, что бы мне не говорили
Все мысли мудрые мои,
Что надо поклоняться Силе,
Чтоб с нею слиться в бытии, –

Нет, что бы мне не утверждали,
Что будут счастливы все те,
Которые живя страдали
И задохнулись в пустоте, –

Я не могу принять мучений
Немых, как ангелы, детей.
И вижу я, что темен Гений
Земных убийственных сетей.

О, Господи, я принимаю
Все, что из пыток дашь Ты мне.
Чтобы найти дорогу к Раю,
Готов гореть века в огне.

Но я не в силах видеть муки
Ребенка с гаснущим лицом,
Глядеть, как он сжимает руки
Пред наступающим концом.

Глядеть, как в этом кротком взоре
Непобедимо нежных глаз
Встает сознательность, и, в споре
Со смертью, детский свет погас.

Глядеть, как бьется без исхода
В нем безглагольная борьба!
Нет, лучше, если б вся Природа
Замкнулась в черные гроба!

Но лишь не он, в ком все так тонко,
Кто весь был обращен к лучу.
Нет, пытки моего ребенка
Я не хочу, я не хочу!

4

И вдруг мне послышался Голос,
Откуда-то с неба ответ
На то, что так больно боролось,
В душе выжигая свой след.

«Будь равен со слабым и сильным,
И к каждому мыслью спеши.
Не медли в томленьи могильном,
Но слушай напевы души.

Весь мир есть великая тайна,
Во мраке скрывается клад.
Что было, прошло не случайно,
Все счастье вернется назад.

Но, если дорога есть к Раю,
Кто скажет, быть может, и Я
Безмерно, бездонно страдаю
В немой глубине бытия.

Кто был тот безумный и пленный,
Обманно сказавший тебе,
Что я улыбаюсь, блаженный,
Когда вы томитесь в борьбе?

Зачем восхожденье, ступени?
Поймет эту тайну лишь тот,
Кто всю беспредельность мучений
В горячее сердце вольет.

Но в темных равнинах страданья,
Принявши крещенье огнем,
Придем мы к Бессмертью Мечтанья,
Где будем с негаснущим днем.

Ты плачешь у детской постели,
Где бледный ребенок застыл.
Но очи его заблестели
Высоко над мглою могил.

Последнего атома круга
Еще не хватало – но вот,
По зелени пышного луга
Он к братьям небесным идет.

Там ярко цветут златооки,
Он должен увидеть их был.
Он сам в полуясном намеке
Улыбкой о них говорил.

И мысль твоя скорбью одета,
Но ты полюбил – и любим: –
Дорога незримого света
Теперь меж тобою и им.

Смотри, Я его облекаю
В сиянье Своей красоты.
С тобою Я слезы роняю,
Но Я зажигаю – цветы».

Из цикла: 
Бальмонт Константин. Текст произведения: Ребенок («Полозья проскрипели…»)