В троллейбусе

Встал троллейбус. Шум – как на вокзале!
Кто-то за милицией сходил.
– Что случилось?
– Жулика поймали!
Трешницу, мерзавец, утащил!..

– Слишком к ним уж много снисхожденья! –
Женщина воскликнула в сердцах.
А мужчина в роговых очках
Даже закурил от возмущенья.

Жулик пойман. И уже давно
Катится троллейбус по предместью.
А внутри клокочут все равно
И бурлят, как крепкое вино,
Люди с незапятнанною честью.

Жулик – дрянь. И мы, ему желая
Строгого и крепкого суда,
Все же сами что-то упускаем,
Ибо слово «совесть» понимаем
Как-то странновато иногда.

Если б вдруг грабителем был назван
Тот мужчина в роговых очках,
Он, наверно, за такую фразу
Вас мгновенно обратил бы в прах!

А ведь сам у друга одолжил
Как-то деньги, мило и культурно.
И отнюдь устроился недурно:
Взять-то взял, а возвратить «забыл».

Вор, стянувший трешницу сейчас,
Негодяй отныне и навек.
А урвавший больше в десять раз –
«Честный» и «приличный» человек!

Так уж, видно, издавна считается,
Только, если честно говорить,
Между «не отдать» и «утащить»
Разницы большой не получается.

Впрочем, дело не в одних рублях,
Не в одном стяжательстве, конечно.
А в других, «не денежных» делах
Так ли мы порою безупречны?

Женщина, что жулика кляла,
Том стихов из сумочки достала.
Как она его приобрела?
Да когда-то у друзей взяла
И, как говорится, «зачитала»…

Если тайно в магазине взять
С полки книгу – это будет кража.
А у друга взять и «зачитать» –
Тут неловко и сказать-то даже.

А скажи – и впрямь услышишь смех,
Даже вскинет брови в изумленье:
– Не вернула книгу? Вот так грех!
Тоже мне, простите, преступленье!

И подите растолкуйте ей,
Что тому хозяину, быть может,
Книга эта важного важней
И богатства всякого дороже.

Жулик пойман и под стражу взят.
Мягко мчит троллейбус по предместью…
А внутри все спорят и шумят,
И бесчестность подлую бранят
Люди с «незапятнанною честью»!..

1969