Андрей Вознесенский

Сирень прощается, сирень, как лыжница,

Сирень, как пудель, – мне в щеки лижется!..

Расул Гамзатов хмур, как бизон,

Расул Гамзатов сказал: «Свезем».

Сущность женщины – горизонтальная…

А. Вознесенский

К оригинальности я рвался с юности,
Пленен помадами, шелками-юбочками.
Ах, экстра-девочки! Ох, чудо-бабы!
То сигареточки, то баобабы.

Картины Рубенса, клаксоны «Форда»,
Три сивых мерина на дне фиорда.
Три пьяных мерина, две чайных ложки,
Старухи пылкие, как в марте кошки.

Глядят горгонами, шипят гангренами,
Кто с микрофонами, кто с мигрофенами.
Но мчусь я в сторону, где челок трасса,
Расул Гамзатов кричит мне: «Асса!»

«Шуми!» – басит он. И я шумлю.
«Люби!» – кричит он. И я люблю.
Мотоциклисточки, чувихи в брючках,
Мне в руку лижутся и в авторучку.
Но я избалован и двадцать первую
Согну в параболу, швырну в гиперболу.

Я был в соборах, плевал на фрески,
Смотрел к монашкам за занавески.
Стоят и молятся, вздыхал печально я,
А сущность женщины – горизонтальная!

Гоген, Растрелли, турбин аккорды…
И вновь три мерина на дне фиорда.
Три пьяных тени, сирень в бреду.
Чернила в пене… Перо в поту…

Чего хочу я? О чем пишу?
Вот если выясню – тогда скажу!

1962

Асадов Эдуард. Текст произведения: Андрей Вознесенский