Сиротка

На могиле твоей, ох родная моя,
Напролет всю ту ночку проплакала я.
  И вот нынче в потемках опять,
Как в избе улеглись и на небе звезда
Загорелась, бегом я бежала сюда,
  Чтоб меня не могли удержать.

Здесь, родная, частенько я вижусь с тобой,
И отсюда теперь (пусть приходят за мной!)
  Ни за что не пойду… Для чего?
Я лежу в колыбельке… Так сладко над ней
Чей-то голос поет, что и сам соловей
  Не напомнит мне звуков его.

И родная так тихо ласкает меня…
Раз заснула она среди белого дня…
  И чужие стояли кругом,–
На меня с сожаленьем смотрели они,
А когда меня к ней на руках поднесли,
  Я рыдала, не зная о чем.

И одели ее, и сюда привезли.
И запели протяжно и глухо дьячки:
  «Со святыми ее упокой!»
Я прижалась от страха… Не смела взглянуть…
И зарыли в могилу ее… И на грудь
  Положили ей камень большой.

И потом воротились… С тех пор веселей
Уж никто не певал над постелью моей,–
  Одинокой осталася я.
А что после, не помню… Нет, помню: в избе
Жил какой-то старик… Горевал о тебе,
  Да бивал понапрасну меня.

Но потом и его уж не стало… Тогда
Я сироткой бездомной была названа,–
  Я живу у чужих на беду:
И ругают меня, и в осенние дни,
Как на печках лежат и толкуют они,
  За гусями я в поле иду.

Ох, родная! Могила твоя холодна…
Но людского участья теплее она –
  Здесь могу я свободно дышать,
Здесь не люди стоят, а деревья одни,
И с усмешкою злой не смеются они,
  Как начну о тебе тосковать.

Сиротою не будут гнушаться, как те,
Нет! Они будто стонут в ночной темноте…
  Всё кругом будто плачет со мной:
И так пасмурно туча на небе висит,
И так жалобно ветер листами шумит
  Да поет мне про песни родной.

1 октября 1855