Налини

(Из поэмы)
Юная красавица Налини и юноша Дивакаран были друзьями детства.
Затем, томимый жаждою познать истину, Дивакаран покинул
свой край, ушел в неведомую страну — в поисках духовного наставника.
Повзрослевшая Налини сохранила в своем сердце любовь
к Дивакарану. Она тосковала о нем, не желала и подумать о другом.
Боясь, что родители насильно выдадут ее замуж, она в отчаянье
тайком оставляет дом и скрывается в диком, густом лесу, приходит
на берег озера, чтобы совершить самоубийство. Ее спасает
йогини — женщина-отшельница, и Налини решает тоже начать
жизнь в лесном уединении, тоже стать отшельницей. Однажды она
неожиданно встречает в густом лесу Дивакарана, ставшего молодым
йогом, учеником святого мудреца. Разговаривая с ним, она предается
воспоминаниям об их счастливом детстве, пытаясь пробудить
в нем прежние чувства. Но Дивакаран, отдавая должное ее искренности
и дружбе, отвергает земную, чувственную любовь и призывает
девушку соблюдать дхарму — свой священный долг. И они навеки
расстаются...

«Господин! Наше давнее, с детства, знакомство
Придает мне смелость к вам обратиться...
Но не знаю, понравятся ль вам мои речи
И сочувственно ль будете мне внимать вы?

Скорбь в душе глубока, и вся жизнь отныне
Стала так тяжела, что молчать и дальше
Силы нет... Кроме вас на земле не найдется
Ни души, что смогла бы понять мои речи!

Рассказав о глубокой моей печали,
Неужели не буду я понята вами?
Или весь мой рассказ прозвучит напрасно
И придется судьбе мне своей покориться?

Всемогущий не дал никому уменье
Видеть то, что творится в душе другого—
А язык наш так скуден... Вот и боюсь я,
Что неверно слова вы мои поймете.

Но пускай! Даже если моей печали,
Тайной боли сердечной вы не поймете,
Все же я смолчать не могу — иль покоя
Знать не буду ни на земле, ни в небе!»

Так сказав, глубоко, всем сердцем страдая,
Молодая красавица робко вгляделась
В чистый лик — прекрасный, лотосоокий,
Отражавший сочувствие лик саньяси.

«О страдалица! — юный саньяси молвил. —
Повесть жизни твоей мне близка и понятна,
Только знай: для постигших святые тайны
Между девой и юношей нет различья!»

Так он мягко сказал, что печаль ее стихла,
И прибавилось смелости, и все громче
Говорить она стала, — певуч был голос,
Словно звон соловьиный в саду весеннем:

«Ныне вновь перед взором моим вы явились,
И забылись вмиг все мои печали,
И воскресла в душе радость дней далеких —
Дней, когда мы вместе в доме играли.

Вы тогда, как и я, еще были ребенком,
Но учились усердно, и очень успешно,—
Много лет протекло, но как будто и ныне
Каждой буквой любуюсь, написанной вами!

Помню множество ярких цветов у прибрежья,
Трав зеленый ковер, и ручей, и деревья,
Ясно вижу любимые наши тропинки,
Нашу школу, стоявшую неподалеку.

Помню, сад наполняли мы смехом и криком
Наших игр и забав, помню бабочек пестрых, —
Мы за ними гонялись беспечно, а после
Чинно шли, взявшись за руки, к старому храму.

Сколько раз подражать мы пытались вместе
Чудной песне, что пел соловей влюбленный,
Но внезапно дразнить вы меня принимались—
Повторяя ответную песнь соловьихи.

В полдень, сев в тени, мы читали книги,
После рвали цветущие ветки жасмина, —
О, как ловко венок вы сплетали красивый
И волнистые волосы мне украшали.

А еще вспоминаю: подкравшись сзади,
Крепко-крепко глаза вы мои зажимали,
Но, помучив меня, со щек моих вскоре
Слезы детской обиды стереть спешили.

Для чего говорю я об этом? Ведь ныне
Те счастливые дни безвозвратно умчались!
Вы ушли, господин мой, ушли на чужбину —
Будто ветер жестокий в лицо мне ударил.

Что могла я поделать?.. Узнав, что нежданно
Друг мой милый ушел из родного селенья,
Задрожав, я упала, я чувств лишилась,
Как змея, что немеет при тяжком громе.

Тщетно мать с отцом, обо мне тревожась,
Мук моих пытались узнать причину, —
Я молчала и, лишь не желая их скорби,
Край родной, эту жизнь покидать не стала.

Как мой добрый отец ни старался, бедный,
Сделать жизнь мою веселей, счастливей,
Я томилась в тоске, я жить не хотела, —
Так зерно без дождя прорасти не может.

Ах! Ко всем приходит пора цветенья —
К рощам, к пастбищам, к каждой лиане и ветке,
Так нежданно весна и ко мне явилась:
Это юность пришла, с нею — новые муки.

А затем от подруг я однажды узнала,
Что отец мою свадьбу тайком готовит, —
Сразу вспыхнула боль, как от жгучего яда,
В моем сердце, без чувств я упала на землю.

И, не слушая ласковых слов утешенья,
Что подруги участливо мне расточали,
Я решила: недуг мой неизлечимый
Никакими лекарствами не успокоить!

Жизнь порву, — я решила! А с ней — все муки!
Вырву шип, так больно мне жгущий сердце!
И в ночи, темноты не боясь, сквозь чащу
Вышла к озеру я —на обрыв отвесный...»

Вняв тем страшным словам, молодой саньяси,
Ощутив и тревогу, и состраданье,
Стал еще напряженней, взволнованней слушать,
А она, вздохнув, продолжала печально:

«Спал в молчанье мир. И во тьме, столь мрачной,
Как ужасный лик повелителя смерти,
Одиноко над бездной я черной стояла,
Пронзена лишь одной непреклонной мыслью.

В этой тьме, решив, что никто не увидит
Беззаконье и грех моего поступка,
Встав у края, я вверх, на звезды взглянула
И — зажмурилась от стыда и боли.

— О лучистые толпы небесных странниц! —
Я шептала сквозь слезы. — Увы, не постичь вам
Тех мучений, что здесь на земле мы терпим;
Но простите, простите мой грех ужасный!..—

А затем, только вас, Дивакарана, помня,
Я метнулась — и в омут упала глубокий,
И в тот миг то ли вслух я шептала молитву.
То ли в мыслях моих эти строки звучали:

— О Всевышний! Молю тебя, с жизнью прощаясь:
Всех от горя храни, кто живет в этом мире!
О Праматерь-богиня! К стопам твоим дивным
Дай склониться несчастной, уставшей от горя!..

Так молясь, все глубже в тот черный омут
Погружалась я, — не было в сердце страха:
Ведь тому, кто с любовью навек разлучился,
Что за смысл дорожить своей жалкой жизнью?

Шла ко дну я сквозь водоросли густые,
Вдруг... наверх меня потянуло что-то!..
Я с досадой подумала: видно, за лотос
Пряди длинной косы моей зацепились.

Над водой приподнявшись, я вверх посмотрела,
Изумленье и стыд охватили душу:
За косу меня крепко держа, у обрыва
Излучавшая свет йогиня стояла!..»