СТИХИ В АЛЬМАНАХ "ПЕТРОПОЛЬ"

ТЫ ВЫЧЕРКНУТ ИЗ ВСЕХ ВОЗМОЖНЫХ СПИСКОВ

СТИХИ В АЛЬМАНАХ «ПЕТРОПОЛЬ»

. . .
Ты вычеркнут
из всех
возможных списков
и мертвых и живых
и записавшихся
на новую войну
подавших заявление
на счастье
и рядом с именем твоим
всегда стоит
суровый знак вопроса
кто ты такой
зачем живешь на свете
и почему
не просишь ничего.

. . .
Он радовался утром
что светло
и поднимался в небо
как на крышу дома
и плыл с рекой
в седое море
и там его
встречали корабли
чтоб увезти
куда-то на край света
где все наоборот
зимой тепло
и люди ходят
только вверх ногами.

. . .
И тишина плывет
воздушным шаром
и ночь такая черная
как угли
бесчисленного множества
костров
когда они горели
что же было
и небо полыхало
и земля
и искры
в высоту взлетая
там становились звездами
которым
мы доверяли
счастье и любовь
ну а теперь
все в прошлом
и спокойно
горят на улицах
простые фонари
не оставляя
даже пепла под собой
всегда готовые
проститься и погаснуть.

. . .
В рубашке черной
небо до утра
потом оно
сорвет ее
и бросит в воду
реки
текущей в море
как всегда
и знающей
свое предназначенье
оставить эту воду
никому
чтобы никто
ее вообще не выпил
и она просто
превратится в волны
бегущие по свету
в никуда..
.
. . .
Снег
это белый пух
от зимних тополей
они растут
на крыше неба
там где звезды
танцуют свои танцы
по ночам
и нежная луна
целует их
так долго
и хочет в омут
их обняв упасть
таинственный
и черный
как монах
который замурован
в мертвый камень.

. . .
Кто хочет тот может
открыть эту дверь
и войти
в дивный сад
где счастливые птицы
щебечут
только там
уже осень
и глазастые лужи
от новых дождей
смотрят в небо
и видят в нем
бога
он добрый
и гладит их нежно
руками
и по ним
потихоньку
плывут облака
вереницей влюбленных
не веря
что будет зима.

. . .
И за окном
проплыли фонари
как будто
на волнах
больших и синих
и звезды
отражались в них
как лица
испуганные чем-то
и луна
царицей сказочной
над ними млела
на огромном троне
из серебра
в торжественной
ночной тиши
где слышен
только звон
колоколов небесных.
. . .
Я заглянул за штору
где лежат
игрушки старые
и зайчики и мишки
автомобиль
но без своих колес
и клоун тряпочный
умеющий смеяться
и все другие
из того же мира
который позабыт уже давно
его хозяин
вечно на работе
он деньги делает
из мягкого металла
в больших
на нос надвинутых
очках
с таким серьезным видом
будто знает
где бог живет
где дьявол обитает
и где их ждут с подарками
друзья.

. . .
Ты же хочешь
жить в небе
а я - на земле
среди шепота листьев
в лесу
на зеленой поляне
и в высокой траве
в поле чистом
на свежем ветру
и в глубоком
и темном овраге
на дне
где журчит ручеек
и смеется
даже там
где кончаются
поле и лес
начинаются лысые горы
без всякого счастья
я хотел бы бродить
по ночам
и смотреть
на далекие яркие звезды
в другом измерении жизни.

. . .
И все заснули снова
мертвым сном
и я один
остался среди ночи
бродить по улицам
стучать по крышам
в окна
заглядывать
как призрак
и смеяться
и самому себе
дарить цветы
из воздуха
их делая руками
и с ветром обниматься
и шептать
безумные слова
которых нет на свете.

. . .
Человек рассудка кажется мне металлическим
гнущим скрипучие жесткие мысли
за квадратным рабочим столом
на который
огромным колокольчиком свешивается лампа
заставляя
тени рук методически передвигаться по полу
напряженность труда можно определить
по густой тишине полумрака
укрывающего комнату тяжелым ватным одеялом
грузные шторы плотно закрыты
уже вечер
за каменной стеной дома
медленно идут в темноту прохожие
маленькие серые
не расстающиеся со своей тенью.

. . .
Я не буду
придумывать сказок
о ласковых феях
тех что кружат
нам голову
и фантастически
нежно поют
и не стану
пугать вас
проклятьями
злобных колдуний
их давно уже нет
вместо них
только черные дни
когда нет у вас
близости
с желтой луной
на задумчивом небе
когда брошена в омут
любовь
и расплылись круги
по холодной воде
кода все остается
таким как и было
холодным и темным
когда счастье
уже не находишь
нигде.

. . .
Себя не заставишь
стать гномом
с седой бородой
и выпить волшебной воды
чтобы вдруг превратиться
в царевну-лягушку
и также не будешь
себя награждать
за победу над злом
орденами
ведь зла стало больше
вокруг
чем воды в океане
поэтому просто живи
будь таким
какой есть
украшать себя
тоже не надо
ты же
не новогодняя елка
а только живой человек.

. . .

И воду можешь
ты черпать
из каждого колодца
и разжигать костер
в любом лесу
а радоваться жизни
ты умеешь
вот просто так
без видимых причин
когда темно
и в небе
только звезды
когда светло
и свет
слепит глаза
когда ты вновь один
на белом свете
и дружишь
только с богом
в небесах.

. . .
Не надо встречаться с закатом
как он ни красив
скитаться по улицам темным
ночами
рассвету дарить
неизменно цветы
и кланяться солнцу
как барину в ноги
живи просто так
посреди неземной тишины
один в синем небе
оно так похоже
на поле
на котором растут
голубые цветы
перед домом
знакомого бога.
. . .
На самом деле
ты всего лишь тень
которую я сам нарисовал
за собственной спиной
поэтому мы дружим
постоянно
и ходим вместе
и живем вдвоем
и друг за другом
в вечности растаем.
. . .
И будет по прежнему
солнце качаться
на небе
светящимся шаром
и море
про старому будет
с волнами играть
и река
устремится к нему
словно юная фея
которая будет кружиться
и все колдовать колдовать
и мы
вслед за звездами
будем стремительно
падать на землю
и там
на земле
превращаться
в простые цветы
которые будут цвести
до мучительной осени
темной
когда умирает
все то
что цвело на земле.

. . .
И остались
в руках у меня
лепестки
от увядших цветов
ничего не случилось
на сцену пришел
мрачный клоун
снял шляпу
рассмеялся
всем зрителям
прямо в лицо
и швырнул
эту шляпу
под купол
старинного цирка
и сказал
это солнце
молитесь теперь
на него
еще долго
стоял он на сцене
и долго смеялся.

. . .
Жизнь заключается
лишь в том
чтобы кружиться
в бездонном небе
синем и пустом
и целоваться утром
с облаками
и с ангелами
взявшись за руки
лететь куда-то
не ведая
зачем и почему
как много их
порхает в отдаленьи
простыми бабочками
из забытых грез
с большими крыльями
из чудных сновидений.

. . .

Ведь ты совсем один
на белом свете
с тобою рядом
только облака
они кивают головами
в синем небе
согласны плыть с тобой
куда ты хочешь
и разговаривать о том
что чудеса
случаются
когда ты их не ждешь
как ты не ждешь
что птица прилетит
на подоконник
с письмом от бога
только для тебя:
лети туда
где очень много света
в котором можно
даже утонуть.

. . .

Кто проливает
в небе молоко
кто прячет тучи
по своим карманам
и светит фонарем
слепого солнца
и курит сигареты
дымом труб
я его знаю
он большой и добрый
приходит по утрам
уходит по ночам
и называется
обычным белым светом
и все о нем
давно известно
даже детям.

. . .
И в черном небе
плыли облака
они остались белыми
как будто
их не облила
черной краской ночь
и они стали
просто парусами
которые
скользят по морю волн
куда-то вдаль
где ничего не ясно
что было
будет
и потом пройдет
как все проходит
в этом странном мире.

. . .
Душа собирает
простые картинки
из жизни
то это тропинка
в лесу
то дорога
по хмурому полю
без края
то закат
и на нем
нарисовано солнце
расплывшимся
красным желтком
то любовь
и картинку
нельзя показать
это стыдно
то огромные волны
которые рвутся на берег
то скамья у пруда
в этом старом саду
где сегодня
обычная осень
и желтые листья
слетают на землю
как будто
усталые птицы.

. . .
События приходят
в нашу жизнь
как незнакомые
чужие люди
и открывают дверь
без спросу
и приносят
всегда без слов
то счастье то беду
и каждый раз
не знаешь кого ждать
сурового от горя
почтальона
или восторженную девушку
всю в счастье
от той надежды
что забыта так давно
и всех приходится
принять
с простой улыбкой
с которой мир
наверно
принял бога
а бог создал
весь этот
странный мир.

. . .
В этом чудном
придуманном мире
написана повесть
о счастье
волшебником
в синем халате
который
давно уже умер
в ней остались
одни лишь слова
о той странной любви
что всегда
пролетает по небу
ночами
как птица
и призывно кричит
над холодной землей
этот крик
застывает как иней
на окнах домов
и становится льдом
на замерзшей реке
уплывающей
в темную вечность.

. . .
И улица
по прежнему мертва
и простыня
сверкающего снега
так неподвижна
словно бы
под ней
лежит покойник
ждет своего часа
когда положат в гроб
и унесут
а мы останемся
стоять одни
без шапок
на этом
удивительном снегу.

. . .
Это сегодня так
а завтра -
все иначе
и мир
перевернется вмиг
вверх дном
вниз головой
пойдут по небу люди
а облака
останутся лежать
в полях весенних
словно комья снега
и тот кто засмеялся
станет плакать
а тот
кто все молчал
раскроет рот
и будет петь
те песни
которых он не слышал
и не знал.

. . .
Глаза мне
слепит этот свет
и хочется темной
ласкающей ночи
в которой
все слито
и нежность
и томная грусть
и любовь
и они
как будто
тебя пригласили
на танец
и ты в нем
становишься тенью
и кружишься в вальсе
мелькаешь по стенам
в обнимку
с своей
обнаженной душой.

. . .
И снег
яичной скорлупой
лежит вокруг
такой безумно белый
что кажется
его покрасил кто-то
в счастливый цвет невест
на свадьбе ночи
с упрямым месяцем
который смотрит сверху
как коршун
словно ждет
своей добычи
и вниз сорвется
прямо на дома
расставив широко
большие лапы
из желтых
перевернутых лучей.

. . .
Я в черную ночь
окунаюсь как в омут
плыву среди звезд
по холодному небу
целую луну
как красивую девушку
в желтом распущенном платье
и качаюсь в обнимку
с ней вместе
на волнах облаков
до утра
и приходит рассвет
с своей белой как снег
простыней
накрывает ей
мертвую душу
хоронит
в своем ослепительном свете
и тяжелое солнце
устало глядит ему вслед.

. . .
И снова луна
так тревожно
глядит из за шторы
и шепчет:
ты встретишь закат
одиноким
и он догорит
у тебя на руках
и ты шагнешь в вечность
как в черную воду
которая скроет тебя
а затем
и все небо и землю
в своих безымянных волнах.

. . .
Необходимости
на свете больше нет
одна свобода
плыть куда захочешь
и с неба падать
проливным дождем
и овощем расти
на грядке
и быть солдатом
и маршировать
и быть художником
писать картины
и в тех картинах
в океане жизни
утонет
наша маленькая смерть.

. . .
Бегут по небу
облака
как множество
пушистых
белых кроликов
и бог их с радостью
встречает у ворот
своего рая
и улыбается
как дети
когда видят
свои игрушки
снова на полу
и мы живем
в простом счастливом мире
где все играют
в старую игру
так плачут
чтобы было
лишь смешно
и так смеются
чтобы стало грустно.

. . .
И день опять
под белой простыней
валялся на кровати
с сонным видом
поскольку солнце сняли со стены
и даже свету
кляпом рот закрыли
чтобы всем знать
что можно не светить
а жить впотьмах
послав весну подальше
с ее теплом
и шелестом листвы
которая наивно зеленеет
не веря
что придется и желтеть
и падать в лужи
осенью бездомной.

. . .
Я слышу
как кашляет ночь
за окном
и вижу
как мерно качаются
ветки деревьев
как будто бы
маятник кто-то завел
и вот он
луну всюду носит
качаясь
как гирю
и звезды моргают
вокруг
как глаза
которые лучше закрыть
и не видеть
что было
что будет
и скоро пройдет
в потоке холодной воды
в этой черной реке
бытия.

. . .
Кому же
ты скажешь
что любишь
кого
ты увидишь
в окне
улыбнешься
и долго так
будешь
ее провожать
своим взглядом
а встретишь
с цветами
которых так много
в саду
и так мало
в душе
в эту осень
когда они вянут
и молча ложатся
на землю
чтоб тихо
как нежность твоя
умереть.

. . .
Нахохлился день
как воробушек
сидя на ветке
а ветка качается
так
как качается жизнь
то к свету то к тьме
и обратно
и солнце над нею
сменяет луну
часовым
и мы
по скрипучему снегу
по белым его половицам
уходим куда-то
и хлопает дверь
этой жизни
и за спинами нашими
гаснет
таинственный свет.

. . .
Не знаю
что и пожелать
чтоб день
мячом катился
в неизвестность
чтобы горели
лампочки на небе
и освещали
место для луны
чтобы росла трава
до самых крыш
и тот кто все имел
с тем и остался
а тот кто лишь мечтал
хоть что-нибудь
когда-то получил.

. . .
Что ты мне предлагаешь
какое-то мелкое счастье
мне ведь нужно
полнеба
и треть этой круглой земли
и воды чтобы было не меньше
чем в море
и любви чтоб не меньше
чем было у бога
когда он создавал этот мир
вот тогда я
конечно же буду доволен
свою шляпу повешу
на солнце
луну привяжу на веревку
чтоб она мне светила всегда
вместе лампы ночной
во дворе
и с горячими звездами
нежные танцы устрою.

. . .
Мы были одни
в эту осень
как будто
дошли
по пустынной дороге
до края земли
и там
где садилось
тяжелое солнце
стояли в обнимку
и смотрели
как звезды
выходят гореть
до утра
посреди
черной скатерти неба
и я
говорил тебе тихо
о счастье.

. . .
На самом деле
жизнь похожа
на колдунью
она то скажет «да»
то скажет «нет»
уйдет
вернется
ворожит опять
и никогда не знаешь
что же будет
с тобой когда-то
под загадочной луной.

. . .
Любовь приходит девочкой
уйдет старушкой
а жизнь останется с тобою
часовым
и будет маятник судьбы
качаться и качаться
к двум берегам
земного бытия
и к доброму и к злому
неустанно
до самого конца времен.

. . .
Представь себя
плывущим в море ночью
идущим по тропе
в густом лесу
бредущим по траве
в пустынном поле
а главное
безмерно одиноким
когда одно лишь небо
над тобой
и рядом - ни души
живой и мертвой
лишь звезды и луна
там высоко
где мир уже кончается
земной
и начинается
распахнутая вечность
огромная
чужая для тебя
и вот тогда
почувствуешь что ты
букашка
на травинке мирозданья
которую
не вспомнят никогда.

. . .
У этой осени красивые глаза
и иней на опущенных ресницах
я ничего о счастье не сказал
оно мне только
кажется и снится
оно мне снится
словно нежный сон
в котором мы всегда
друг друга любим
и чуть хрипа
играет патефон
из прошлого
оставшегося людям.

. . .
Не открывайте двери
никому
тот кто придет
обычно не уходит
а остается с вами
навсегда
спит в вашей комнате
и пьет из вашей чашки
и смотрит вам в глаза
и говорит
что вы его когда-то
пригласили
прожить за вас
всю жизнь
с начала до конца
и уж потом уйти
и хлопнуть дверью.

. . .
А облака
это такие звери
они идут по небу
как по лесу
и шевелят
пушистыми хвостами
как белые
и сытые коты
и мы за ними
гонимся по морю
на радостной
волшебной колеснице
которую везут
взлетая
чайки
над синей
словно сказочной
водой
и вместе с нами
в колеснице
счастье
а вслед за ней
рядом
мчатся боги
в свое карете
солнца
золотой.

. . .
И на мосту
стояла тишина
и бросившись с моста
упала в реку
и поднялся тогда
великий крик
кружились волны
и кружились чайки
над вспененной
испуганной водой
а тишина
молчала как всегда
легла на дно
и притворилась
мертвой
и люди все
бросали ей цветы
которые
уплыли ночью
в море.

. . .
Ты выдумал
небо и землю
день и ночь
красоту и любовь
и свою одинокую жизнь
она очень похожа
на птицу
что уже
пролетела над миром
не оставив следа
в облаках.

. . .
Я уже успокоился
все принимаю как есть
и на случай дождя
я имею и зонт и калоши
если солнце
одену широкую шляпу
а в мороз в теплой шубе
по свету пойду
не знакомлюсь
с такими как я
безнадежно седыми
но люблю тишину
и встречаю ее
на скамье
в своем старом саду
в том же самом
коротеньком платье
как двадцать
так запросто прожитых лет
ну конечно назад
когда были мы все
молодыми.

. . .
В доме напротив
те же люди живы
и те же самые
растут в саду цветы
на старенькой скамье
все те же пары
не постарели будто
ни на год
и та же музыка
доносится из окон
все тот же вальс
а иногда фокстрот
и кажется что время
как прохожий
остановилось
смотрит улыбаясь
и никуда отсюда
не уйдет.

. . .
Я все пишу стихи
и как они похожи
на зеркала
в которых
пробегает жизнь
как множество
простых теней
спешащих
что-то говорящих
и изредка
целующих друг друга
растерянно
и в полной тишине.

. . .
Он был всадником вечным
все время скакал
и всю жизнь
в этой скачке
и прожил
только слышался
бешеный топот копыт
там и тут
где он вдруг появлялся
и опять исчезал
в гробовой тишине
как в колодце
без дна
и лишь плащ его черный
вдали
еще долго был виден.

. . .
Ты любишь
в воздухе висеть
как стрекоза
и над прудом
с кувшинками простыми
целоваться
есть у тебя на крыльях
белая пыльца
если стереть ее
ты будешь только падать
как будто душу
кто-то вдруг отнял
осталось тело
мертвое чужое
и в нем лишь только
тяжесть смерти
с которой в воздухе лететь
совсем нельзя
поэтому
я не коснусь тебя
исчезни в поле жизни
как пушинка
и света
и душевного тепла.

. . .
Мало кто
прикасается к небу
руками
а вот ты прикоснись
и увидишь -
оно из стекла
и на нем нарисовано солнце
облака
и улыбка
далекого бога
ведь вся жизнь -
это только картина
на холсте на земле
на снегу
снег растает -
не будет картины
но забыть я ее
не смогу.

. . .
Кругом
так много прозы
но бывает
как будто солнце
через облака
прорвется вдруг
чудесное
святое
как шепот ночи
в полной темноте
как тихое
журчание воды
бегущей вниз
как будто бы
на крыльях
и это будет
тем волшебным в мире
что нас волнует
вечно
под луной.

. . .
Ты расскажешь кому-то
что небо опять голубое
что земля снова вертится
как и всегда
что живут на ней люди
которые любят друг друга
только богу об этом
не могут сказать
и тогда тебе
просто ответят
что этому мы не поверим
что земля стала плоской
а небо - седым
что не любит никто никого
ни на этом нерадостном свете
ни на том
где живет одинокий
обиженный бог
тот в которого люди не верят
уже как обычно
и которого бросили ангелы
очень давно.

СВЕДЕНИЯ ОБ АВТОРЕ:
Носов Сергей Николаевич. Родился в Ленинграде ( Санкт-Петербурге) в 1956 году. Историк, филолог, литературный критик, эссеист и поэт. Доктор филологических наук и кандидат исторических наук. С 1982 по 2013 годы являлся ведущим сотрудником Пушкинского Дома (Института Русской Литературы) Российской Академии Наук. Автор большого числа работ по истории русской литературы и мысли и в том числе нескольких известных книг о русских выдающихся писателях и мыслителях, оставивших свой заметный след в истории русской культуры: Аполлон Григорьев. Судьба и творчество. М. «Советский писатель». 1990; В. В. Розанов Эстетика свободы. СПб. «Логос» 1993; Лики творчестве Вл. Соловьева СПб. Издательство «Дм. Буланин» 2008; Антирационализм в художественно-философском творчестве основателя русского славянофильства И.В. Киреевского. СПб. 2009.
Публиковал произведения разных жанров во многих ведущих российских литературных журналах - «Звезда», «Новый мир», «Нева», «Север», «Новый журнал», в парижской русскоязычной газете «Русская мысль» и др. Стихи впервые опубликованы были в русском самиздате - в ленинградском самиздатском журнале «Часы» 1980-е годы. В годы горбачевской «Перестройки» был допущен и в официальную советскую печать. Входил как поэт в «Антологию русского верлибра», «Антологию русского лиризма», печатал стихи в «Дне поэзии России» и «Дне поэзии Ленинграда» журналах «Семь искусств» (Ганновер), в петербургском «Новом журнале», альманахах «Истоки», «Петрополь» и многих др. изданиях, в петербургских и эмигрантских газетах.
После долгого перерыва вернулся в поэзию в 2015 году. И вновь начал активно печататься как поэт – в журналах «Нева», «Семь искусств», «Российский Колокол» , «Перископ», «Зинзивер», «Парус», «Сибирские огни», в изданиях «Антология Евразии»,» «Форма слова» и «Антология литературы ХХ1 века», в альманахах «Новый енисейский литератор», «45-я параллель», «Черные дыры букв» в сборнике посвященном 150-летию со дня рождения К. Бальмонта, сборнике «Серебряные голубы (К 125-летию М.И. Цветаевой) и в целом ряде других литературных изданий. В 2016 году стал финалистом ряда поэтических премий – премии «Поэт года», «Наследие» и др. Стихи переводились на несколько европейских языков. Живет в Санкт-Петербурге.