Вмятины от Объяснении...

О, любимая, ты вновь подобие моей болезни хронической бессоницы...

Расхожие улицы не греют, хоть влажные груди подруги, как живые горлицы ждущие

рассвет...

Я содрал всю кожу с тебя, но даже там не обнаружил вмятины пальцев, что от

                меня...

  Нагота твоя лишь эрекция полдня, и из всех цветов

              лишь РИЖИЙ ПОТ ВНЕ СОМНЕНИЙ...

Я водопад, но грязь твоя безтельна и без очертаний,

          и негде пасть мне...

Зрачки твои, как шелковые шнурки,

завязывающие гипсовые ступни,

готовые треснуть

        В ПОПУЩЕНИИ СТРАСТИ НАТВОРЯТЬ СЛЕДЫ...

Я вновь трогаю тебя, как брошь обвиненную в нападении на тело, что полна

           ВМЯТИНАМИ ОТ ДВИЖЕНИЙ ПО ТЕБЕ...

Я слышу блюз трактира черных, где нет коридоров разности входящих киллеров,

              И ДЫШУ Я ОТ СПОСОБНОСТИ ДУШИТЬ...

    ЛЮБЫЕ ОБЪЯСНЕНИЯ ЧУДОВИЩНЫ, КАК ПОЧТОВЫЕ КАРЕТЫ, ПРИНОСЯЩИЕ ЛИШЬ ПИСЬМА...

Я гражданин планеты, где ошибка карается смертью...

Содрогания от любви этичны, хоть эротичны, как пороки жужжащих сердец, знающих

правду О ЛИХОРАДКЕ ГОРЛА, ЧТО В ШРАМАХ ОТ ЛЖИВОГО КРУПА...

             Я потерпевший от Пенелопы, ибо ДОПУСКАЛ ЕЕ...

Ты индустриальное животное мокрого паха, и все что выше-пахнет трауром...

Ты фрагмент из поэзии невероятных, но нужных разлук...

МИЛОСЕРДНОЕ ДОВЕРИЕ УМЕРЛО и нет причины оживления...

Десперадос томится плотью, мы артисты, отрицающие живую игру Мира...

Мы ритм адской порядочности преступления, что не знала даже милю Любви,

но ведала о всех жертвах, умерших от свободы ухода...

Скромность прожорливой ночи изгоняет тебя из крови, где лишь ненависть

совершённых действий...

               Мы без кожи, и нагость наша отвратительна...

Вечера, как хищники, ждущие ужин из прерванных отношений,

и нет изьяна в этой охоте...

Я очертания подлинности убийства,

             и ПУСТЬ МОЯ ПОСЛЕДНЯЯ РОБОСТЬ-ЖИТЬ БЕЗ ТЕБЯ, будет

                континентальным безумием моего сердца...