Терзание лотосами

                                        ЯКОВ ЕСЕПКИН

«Общество (в исторической ретроспективе) не допускает возвышения истинно великого художника при жизни. Та же история с Есепкиным. Эфемериды всегда летят мимо вечных скульптур.»
                                                                              Ю. Тауберг

I

   .
   Мрамор выбьем кусками, венцы
   С темных глав преточащие снимем,
   Веселятся в трапезных купцы,
   А и мы звезд высоких не имем.

   Развевайся, нисанская злать,
   Май грядет, пусть камены ликуют,
   Всецветочным пирам исполать,
   Псалмопевцев ли ныне взыскуют.

   Ждут к столам нас юдицы во сне,
   Тусклым ядом чинят меловые
   Угощенья и пляшут одне
   Тени их меж свечей неживые.

II

Как и нашу иглицу сотмить,
Золотая она, золотая,
Будем сами царей веселить,
Диаментами хвою латая.

Вновь найти ль во пенаты сие:
Тяжки столы, без яствий ломятся,
Днесь клико от стола Рамбуйе,
В Букингемском царевны томятся.

Тостов ждали, чудесных коляд –
И встречайте, из келихов млечных
Лишь цедят нам архангелы яд,
Чтоб не узрели Циты калечных.

III

Мрамор губ испугает юнцов,
Бельевую оденем старизну
И явимся без морных венцов,
Чти, путрамент, альковы и тризну.

То июльский чарующий зной,
Се худое начинье и вина,
Пляшут звезды над Галой свечной,
В шелке розовом плачет Альвина.

Поспешим хоть бы нощно туда:
Сад златые цетрары качает,
И о каждом бутоне Звезда,
И бессмертие нас величает.

IV

Асфодели во мглу увием,
О столах пусть серебро темнится,
Чад запомнит хотя Вифлеем,
В убиенных и кто усомнится.

Аще кровию пасха каждит
Возлияния эти и хлебы,
Нас Геката еще преследит,
Нощной тьмою сочествуя небы.

Ото звезд мы всестали белы,
А юдицы досель пировают,
И пасхалами теплят столы,
И отравою их заливают.

V

Антикварные виты столы
Чермной патиной, щедро лиются
Яд со пуншем, опять веселы
Четверговки, алкая, смеются.

Ах, зачем нас и мертвых темнить,
Верди, Брамс иль Моцарт восстенают,
В шелках тени сбежитесь казнить,
Сколь молчат и бессмертие знают.

Век паяцев и падших столиц,
Мышъяком шелк испитан червонный,
Хоть следите, как с мраморных лиц
Наших точится мел благовонный.

VI

Вновь Гертруда сувоев белей,
Яд в лакейской готовит Циана,
Челядь злая тащит во келей
Духов Гойи иль див Тициана.

Все ль успели кистей мастера,
Виждь, алкают демоны тлеядность,
Азазелей таит мишура
И юдольных высот неоглядность.

Меж шаров золотых ангелки
Воспорхнут, Циты вмиг объявятся
На помине меловниц легки,
Днесь оне под шелками резвятся.

VII

Май, тюльпаны златые, сюда ль
Убежать нам со камор палатных,
Преливается вишнями  даль,
Вьются розы меж листьев салатных.

Это пир, нет обеда скверней,
Швейки торты бело испекают,
Вот и Цина, и яды у ней
Розовые, ах, нёбо ласкают.

Звезды в наших сочатся перстах,
Ядотечную емину внимем,
Тушь на мраморных вспыхнет устах,
Цвет какой мы лишь ядом и снимем.

VIII

По стольницам пасхальным тиснят
Фарисеи каймы золотые,
Лишь червонное золото мнят
Аониды – каждят им святые.

В алом вольные музы ночей,
А глупы и всенощно поэты,
Снопы красных восковых свечей
Небодарствуют эти дуэты.

Се пасхалов холодная тьма,
Се обручники воск навивают
По столам, и течет сурема,
И во нощность ее изливают.

IX

.
Тушь парфянскую выцветит мгла,
Лорелея холодную пену
С дев смахнет, круг пустого стола
Соберемся - воспеть Прозерпену.

Сицилиек балует июль,
Вишен сем, пусть резвятся менины,
Вновь утопленниц ищет Эркюль,
У мадам Бовари именины.

Днесь и мы яды эти пием,
Цин в зерцалах следим червотечность,
И тоскуем о веке своем,
Преливая вишневую млечность.